Книга Наместник, страница 71 – Наталья Белкина

--Поверь мне, теперь уж я не откажусь,--сказала я, сама не зная зачем, провоцируя его. Лишь бы поскорей бы все это закончилось.

Он резко развернулся и выхватил меч.

--Защищайся!

Я не шелохнулась.

--И не подумаю!

Гавр заскрежетал зубами.

--Давай! Бери свой меч!

--Так,--протянула я, поднимаясь.--Хочешь совесть очистить: убил в бою. Противник оказал жесточайшее сопротивление и создал неминуемую угрозу твоей жизни?

--Не принижай своих достоинств, Беатриче. В тебе течет кровь Отшельника. К тому же ты убила Горгону!

--Я не стану драться с тобой! Если хочешь, просто подойди и сруби мою глупую голову. Я не стану сопротивляться.

--Мне придется это сделать!

--Сможешь?

--Да!

--Ненавижу тебя!

Мы помолчали. Как все предсказуемо и просто. Даже не поинтересовался, хочу ли я этой власти, приму ли ее. Не сомневается, что я всем пожертвую ради бессмертия. Думает, что знает меня лучше меня самой?

--Ладно. Я помогу тебе и избавлю тебя от себя сейчас же,--сказала я и направилась к краю крыши.--Что там внизу? Есть обо что разбиться вдребезги?

Я медленно подошла к белой кромке и остановилась, глядя не вниз, а вперед перед собой. Я не хотела прыгать и очень надеялась, что Гавр остановит меня. Но он и не собирался. Я обернулась и накололась на его колючую усмешку:

--Ну, что же ты прыгай!

--Ненавижу тебя!--вскричала я и выхватила меч. Сделав прыжок, я тут же нанесла удар.

Гавр легко увернулся от него, даже не спеша атаковать. За первым моим ударом пришла растерянность, и наместник тут же без суеты перехватил инициативу и стал методично наносить легко предсказуемые удары. А я отражала их, только это я и умела. Холод больше не мучил меня и страх тоже. Я восстанавливала в памяти движения рук и корпуса, угол удара, упор, поворот. Гавр не нападал, а словно испытывал меня на прочность. Но вдруг он обрушил довольно-таки сильный удар, и я едва не лишилась руки, отпрыгнув в последнюю долю секунды.

--Отличная реакция,--заметил наместник и стал медленно ходить вокруг меня, выбирая момент.

В его глазах засверкали искры азарта. Он вошел в раж и начинал биться серьезно. И это значило, что пришел мой конец. Нерешительности больше не было в его взгляде, а лишь уверенная сосредоточенность и боевой запал. Приговор был произнесен, и теперь только осталось исполнить его. Ни сожаления, ни сочувствия, ни мук совести. Да, я не соперница ему, а лишь небольшая помеха, которую несложно устранить. Вот и все... И где же та первородная дочь Земли, которая всегда побеждает? На чьей она теперь стороне?

Я остановилась и резко отошла в сторону.

--Все! С меня хватит!--закричала я, отбрасывая меч.

--Не хочешь умереть достойно?--удивился наместник.

--Да с чего ты вообще взял, что я хочу умереть?! И вот еще, скажи-ка мне, где твоя удивительная прозорливость и доскональное знание человеческой души?! Ты что, так и не понял: не нужно мне никакой власти! Никакого бессмертия и силы! Ничего этого!

--В самом деле? И что же тебе нужно?

--Ты! Ты мне нужен! Потому что я тебя люблю!--неожиданно для себя выкрикнула я охрипшим голосом и закрыла лицо ладонями.

Снова налетел ледяной ветер и просквозил меня, растрепав волосы и полы плаща. Как мне хотелось тогда прижаться к нему, такому большому и теплому, чтоб согреться и успокоиться. Но передо мной стоял бессердечный истукан. Он оторвал мои руки от лица и попытался поймать мой заплаканный взгляд.

--Что ты говоришь? Что ты?

--Ты ведь знал, чего добиваться, да? Верно угадал.

--Ты, действительно, думаешь, что я нарочно влюбил тебя в себя?

--Ты бесчувственный и злобный монстр. Я тебя ненавижу.

--Ты себе противоречишь.

Он стоял так близко, что я чувствовала его тепло, и держал меня за запястья, не позволяя снова скрыть глаза.

--А хуже всего, что я, как последняя наивная дура,--попыталась произнести я, но слезы нещадно душили меня, и лишь спустя пару минут я смогла закончить фразу.--Как одержимая надеялась, что и ты меня сможешь полюбить.

--Я не могу.

--Да, я понимаю,--сказала я, размазывая слезы по щекам.--Я давно поняла это. Но ты ведь знаешь, каковы мы, люди. Всегда питаем глупые надежды.

--Нет. Ты ничего не понимаешь. Я не человек. Я не могу просто любить, как смертный.

--Ну, почему?

--Я обязан всегда сохранять хладнокровие, иначе не смогу править.

--Только бесчувственный может править миром. Понимаю.

Я попыталась отойти от него, но он все еще крепко держал меня за руки.

--Постой. Я хочу, чтоб ты знала: если бы я мог себе это позволить, я бы полюбил тебя. Веришь?

--Нет. Не верю. И не нужно мне больше ничего объяснять и оправдываться. Оставайся таким, какой ты есть. Видимо, это и в самом деле должно быть так. А меня, если можно, отпусти в мой мир. Я никогда больше не появлюсь здесь...

Когда я сообщила Лютому Князю о своем решении отказаться от власти и вернуться в свой мир, он нисколько не удивился.

--Ты ведь понимаешь, какая это ответственность? К тому же ты все слишком близко принимаешь к сердцу. Для наместника это плохое качество. Может быть, ты достаточно благоразумна для силы, но слишком мягкосердечна для того, чтоб обладать властью.

После этого ко мне подошел Урфо и пригласил следовать за ним. Гавр стоял у меня за спиной. Когда меня уводили, я оглянулась, всеми силами памяти, стараясь запомнить его, в последний раз наглядеться, унести с собой. А он смотрел не на меня, а вперед, туда, где на троне восседал его повелитель с черными крыльями за спиной.

Перед самой дверью я вдруг вспомнила о важном. Быстро сняла с руки кольцо и, не зная, что с ним делать, обронила. Оно покатилось по залу, словно замедлив время расставания. Я, как загипнотизированная смотрела, как оно перекатывается и, падая, долго не может остановиться и вращается со звоном, отдающимся в самой глубине моего сердца.

Дверь закрылась, и я не успела в последний раз взглянуть на Гавра. Не осознавая своих движений, с опустошенной головой и безразличным сердцем следовала я за Урфо. Мы спускались по крутой лестнице, не помню сколько времени. Мелькал какой-то свет перед глазами, наверное, это были факелы или фонари, освещавшие путь. Урфо не произнес ни слова за все время, и только когда он открыл какую-то дверь, я очнулась от оцепенения. Это была пространственная дверь, за которой я увидела трухлявый мост через Черную речку.