Книга Наместник, страница 73 – Наталья Белкина

--Все-таки хорошо, что мы смертны. Представляешь, если бы пришлось ждать вечность?

По субботам Беатриче бывала у отца в его новой семье. Его молодая жена готовилась стать матерью. Отец сиял и чувствовал себя юным, когда закупал ползунки и распашонки. Он не замечал, что с его дочерью происходит что-то странное. Лишь после разговора с Еленой Сергеевной он вдруг задумался и решил провести беседу:

--Прежде всего хочу сказать тебе,--начал он,--что очень горжусь твоими успехами в учебе. Закончить за одну четверть одиннадцатый класс не каждый сумеет. Не пойму только, почему тебе это раньше в голову не пришло. А могла бы уже в институте учиться. Вот...

Отец замялся, наверное, раздумывая, может ли он теперь, когда дочь живет не с ним и неподконтрольна ему, читать ей наставления. Но видно решил, что может, потому что продолжал развивать свою мысль:

--Нас с твоей мамой, честно скажу, настораживают твои затяжные приступы тишины и задумчивости и то, что ты ведешь ненормальный для девушки твоего возраста образ жизни: гуляешь по ночам не с друзьями, а с этой собакой, не ходишь на...как их биш...дискотеки, не заводишь подруг. А твоя непонятная дружба с этим странным доктором и сумасшедшим стариком? Как это понимать? А твое увлечение фехтованием? Разве это занятие для молодой девушки?

Беатриче слушала его молча, глядя в воздух перед собой, а когда отец остановился, чтоб перевести дыханье, спросила:

--Па, зачем ты затеял этот разговор?

--Я хочу узнать, что творится в твоей голове.

--Зачем?

--Затем, чтоб быть уверенным, что ты не вляпаешься в какую-нибудь гнусную историю.

--Обещаю, что ничего плохого со мной не произойдет, и в голове моей нет ничего, что могло бы ввергнуть меня в пучину разврата.

--Ну, раз обещаешь, тогда ладно,--растерянно произнес отец.

Его долг был выполнен, и он успокоился, снова переключаясь на преприятнейшее занятие - подбор имени для малыша.

--Почему бы не назвать его Гавриилом?--спросила Бет, не отвлекаясь, казалось, от своих мыслей.

--Что это за имя?--почему-то испуганно спросила новая жена ее отца. Она в обще с опаской относилась к Беатриче.

--Действительно, что за библейское имя?--переспросил отец.

--Так звали отца одного моего знакомого,--ответила дочь.

--Нет. Это имя нам не подходит. Тем более, что у нас будет дочка. Так сказал доктор.

--У вас будет мальчик,--спокойным и потому пугающе безапелляционным тоном возразила Беатриче, все еще созерцая воздух перед собой. Потом тихо встала и так же меланхолично зашагала к двери, на ходу прощаясь и никак не объясняя своего ухода вдруг...

Когда Беатриче осенью появилась в школе, все сразу заметили, как она изменилась. Многие ее одноклассники приписывали ее преображение несчастной любовной истории с Муромским. Учителя объясняли ее состояние семейными проблемами.

Кирилл все еще не мог до конца осознать своего нового статуса и иногда искоса поглядывал на Бет, пытаясь угадать ее настроение. Однажды, оставшись с ней наедине, он сказал:

--Извини, если причинил тебе боль.

--Не ты причинил мне боль,--безразлично молвила она, а потом, взглянув в глаза юноши так пристально, будто хотела понять, что же в них ее когда-то привлекало, спросила:--Разве ты заметил во мне боль?

--Не знаю,-- растерянно отозвался Муромский и отвел глаза, потому что вспомнил, что не может теперь вести с девушками откровенные разговоры.

--Тогда и не болтай зря!--зло ответила Беатриче и быстрым шагом удалилась от него.

Она все еще оставалась для него загадкой: ни с кем не дружила, почти не появлялась в школе. При этом вопрос учителя никогда не мог застать ее врасплох. Она стала круглой отличницей по всем предметам. А учительница литературы просто разводила руками.

--Откуда у тебя такие мысли в голове,--спрашивала она.--Ты читала Ницше?

Когда перед зимними каникулами классная объявила, что Косовей экстерном сдала все экзамены, зачеты и контрольные и больше не будет ходить в школу, это никого не удивило.

--Ну, и слава богу, что я эту чокнутую больше видеть не буду,--сказала Линка Муромская, которая теперь вела разговоры лишь о подгузниках и пустышках и гордо носила по школе свою распухшую молочную грудь.

--Сама ты чокнутая,--почему-то расстроился Сомов.

--Говорю тебе, она ненормальная. Со своей собакой разговаривает, как с человеком, будто она ее понимает. Я сама слышала.

--А я знаю, что она ходит в какую-то спортивную секцию,--сказала Ритка.

--Наверное, не секцию, а секту. Сатанистов,--предположил кто-то, и все с ним согласились.

А между тем в который раз расцветала весна. Беатриче, как когда-то по Дремучему Лесу, бродила по городу со своей верной Троей, сама не зная с какой целью.

--Как скучно здесь,--вздыхала она.--А помнишь, как однажды мы встретили его в лесу, и он пригласил нас в свой замок?

И она снова начинала вспоминать, и сердце снова сжималось от тоски.

--Скучно...

--Бет, послушай, ты должна жить нормальной человеческой жизнью,--говорил ей Ю-Ю.--Найди себе парня, общайся со сверстниками, на тусовки ходи.

--Не могу никого видеть, Юрка. Всегда перед глазами образец для сравнения.

--Что же ты собираешься делать?

--Вот станет совсем тепло, и мы с Троей отправимся бродяжничать. С детства об этом мечтала.

--А жить ты будешь на что, а питаться чем? Солнечной энергией?

--У меня же есть сила.

--Ну, и что?

--Воровать буду. Но только самое необходимое. А может и не только...

--Браво!--рассмеялся черт.

--Нет, решено. Ты со мной, Троя?

В этом сомнений не было. Собака повсюду следовала за своей хозяйкой, хотя та и не нуждалась в защите. Чудики выходили дочь Горгоны во второй раз, и она, узнав о том, что Беатриче покидает Дремучий Мир навсегда, поспешила на Ту Сторону, пока еще был цел мост. Среди людей она потеряла возможность говорить, зато могла долго слушать и, сочувствуя по-собачьи, тихонько поскуливать.

--Я думала, что чужая в Дремучем Мире, а оказалось, что здесь,--говорила ей хозяйка, и она соглашалась.

Однажды в конце апреля Беатриче пришла в школу, чтоб, наконец-то, забрать свой аттестат.

--Ты не придешь на выпускной?--спросила ее классная.

--Нет,--ответила она.