Книга Муха в самолете, страница 65 – Дарья Донцова

В ту же секунду он обернулся, я увидела большую седую лопатообразную бороду, закрывавшую почти все лицо, и пронзительно голубые глаза под клочкастыми бровями.

– Нуте-с, – ласково прогудел старичок, – опомнились? Прошу, катанки [4] теплые!

Прежде чем я сообразила, о чем он толкует, дедушка ловко наклонился, расстегнул мои сапоги, стащил их и нацепил на потерявшие всякую чувствительность ноги огромные серые валенки.

– Эх, молодо-зелено, – протянул он, – все фик-фок на один бок! Чулочки пристегнула – и на мороз. Наверное, совсем вам плохо?

Я закивала, не в силах сказать ни слова.

– Посидите, мадам, пару минут и оттаете, – сказал дедуля, – а пока суд да дело, я чайку сгоношу.

Повернувшись спиной к гостье, хозяин начал греметь бидоном, по небольшому помещению поплыл запах керосина. Ноги начали отогреваться, пальцы закололо иголочками, я принялась осматривать комнатенку. В углу громоздится железная кровать, около нее колченогая тумбочка и этажерка, на которой горой навален всякий хлам. Левая сторона была отдана кухне. Тут висела оббитая раковина, над ней – самый обычный рукомойник, к такому подносят руки, поднимают вверх железный шпенек, и в образовавшееся отверстие медленной струйкой начинает вытекать вода. Чуть поодаль стоит ведро, прикрытое куском фанерки, и столик…

– Вы, мадам, похоже, никогда не видели керосинки? – вдруг спросил дедуля, обернувшись.

– Нет, – ответила я, – у нас дома всегда был газ.

– Прекрасная вещь! – воскликнул старичок. – Знаете, иногда я вспоминаю прежние восхитительные бытовые условия: горячая вода, например! Ей-богу, чудесно иметь ее в доме, хотя вроде летом и не очень нужно. Впрочем, водичку легко вскипятить. Прошу, мадам. Увы, ничем, кроме заварки, порадовать вас не могу. Мои продуктовые запасы подошли к концу. Хотел к станции пройти, там еды раздобыть, но сперва решил личный магазин проверить, и тут смотрю, вы, мадам, валяетесь!

– У меня есть булочка! – воскликнула я и расстегнула сумочку.

– С корицей! – восхитился старичок. – Моя самая любимая.

– Угощайтесь!

– Право, неудобно. Я, мадам, человек старой закваски и считаю, что мужчина должен предложить девушке ужин, а не она ему.

– Ну до вечера еще далеко! – воскликнула я. – И потом, все по-честному, ваша заварка – моя булка. Впрочем, вы обмолвились, что здесь неподалеку есть ваш личный магазин? Если разрешите сходить в этих замечательных валенках, то я мигом сношусь в лавку и куплю нечто более существенное!

Дедушка засмеялся:

– Мадам, мой магазин – это тот мусорный бачок, возле которого я имел честь вас подобрать. Туда строители возводимого на месте Веревкина капища сбрасывают остатки харчей. Коли в контейнере пусто, я иду к станции и там запасаюсь. Сейчас люди стали очень хорошо жить, порой вышвыривают истинные деликатесы. Кстати, как вам чаек?

Сообразив, в каком «супермаркете» дедуся отрыл заварку, я испытала огромное желание выплюнуть напиток, но отчего-то машинально проглотила его и заявила:

– Восхитительно горячий!

Дедуля ласково улыбнулся:

– Разрешите представиться, мадам, Андрей Архипович Кутякин, актер Московского Художественного академического театра.

Я подавилась новым глотком чая, закашлялась, затем уточнила:

– МХАТа? Которого?

– Что значит «которого», мадам? – возмутился Кутякин. – МХАТ, как и Советский Союз, один!

Я приоткрыла рот и осторожно сказала:

– Понимаете, МХАТа теперь два, а Советский Союз, он того, развалился, причем довольно давно!

– Действительно, – хлопнул себя по лбу Андрей Архипович, – запамятовал. Ну да не важно, когда я выступал на прославленной сцене, она была единой! Да-с!

– Как же вы тут оказались! – изумилась я.

Андрей Архипович старательно пригладил бороду.

– Заболел! Мучился долго, а когда в себя пришел, из храма Мельпомены меня выгнали, пришлось сначала Христа ради по знакомым побираться. А потом господь послал мне Нюшу… Кстати, вы торопитесь?

– Нет, – покачала я головой, – приехала сюда, чтобы отыскать Ирину Малову с дочерью, но, похоже, зря проделала путь.

– И кем вы Ирочке приходитесь? – заинтересовался Андрей Архипович.

– Вы знали Малову? – обрадовалась я.

– Как же, – кивнул старичок, – через забор жили! В Веревкине все друг у друга как на ладони были! А что за печаль привела вас, мадам, сюда? И вы так и не назвали своего имени?

– Зовут меня Виолой, а фамилия слегка смешная – Тараканова, – ответила я.

– Замечательная фамилия, – кивнул дедуля. – Так по какой причине вы направили свои легкие стопы в Веревкино?

Голубые глаза Андрея Архиповича были полны нежнейшего участия, мне неожиданно стало жарко, уютно и очень хорошо.

– Я занимаюсь написанием детективных романов, – вдруг призналась я.

– Восхитительно, – прошуршал старичок.

Я одним залпом допила чай и стала рассказывать приветливому старику о своих злоключениях. Давно никому не жаловалась с таким восторгом и честностью.

Андрей Архипович, не перебивая, выслушал меня, потом спокойно сказал:

– Мадам, вы были со мной откровенны, теперь черед моего рассказа. Думается, он может вам оказаться полезен. Наберитесь терпения, повествование долгое, но торопиться вам некуда, вечерняя лошадь поедет к станции лишь в шесть часов. Я имею в виду рейсовый автобус. Так я начну?

– Сделайте одолжение, – кивнула я и чихнула.

Уж не знаю, правду ли говорил Андрей Архипович, когда утверждал, что в свое время успешно закончил театральное училище и был распределен не куда-нибудь, а во МХАТ. Может, он и был одним из тех не известных никому актеров, которые появляются во время действия словно тени. Авторы любят делать ремарки, типа: «Слуга вносит стул». Кто-то же должен притащить его на сцену! А еще во многих классических пьесах есть роли лакеев с канонической фразой: «Кушать подано».