Онлайн книга «Муха в самолете»
|
Скорей всего, Андрей Архипович был из этой когорты артистов, хотя сейчас он уверял меня, что играл Гамлета, короля Лира, Чичикова, Отелло и другие заглавные роли. Но, в конце концов, рассказ о сценической карьере Кутякина интересовал меня меньше всего, внимание привлекла другая часть повествования, та, в которой Андрей Архипович объяснил причины своего появления в Веревкине. Не секрет, что многие деятели сцены любят крепко выпить. Дружбой с зеленым змием могли похвастаться актеры и прежних, и нынешних лет. Кого-то главные режиссеры, не вынеся скандалов, увольняют, кого-то, наиболее талантливого, терпят, сцепив зубы. Выкинешь пьяного обормота на улицу, и сборов не будет, народ идет на «фамилию», и зрителю, в общем, все равно, что блистающего сейчас на сцене премьера за полчаса до начала спектакля приводили в чувство все помощники режиссера. Кстати, абсолютное большинство нетвердо стоящих на ногах звезд, оказавшись на сцене перед переполненным залом, концентрируются и играют просто замечательно. Это одна из загадок профессии, заика на подмостках начинает говорить гладко и плавно, горбатый выпрямляется, а алкоголик трезвеет. Но, видно, Андрей Архипович не представлял особого интереса для постановщиков, потому что его за дружбу с бутылкой выгнали сначала из МХАТа, а потом еще из парочки не столь известных коллективов. Наступило голодное время. Ни родственников, ни жены Андрей Архипович не имел, кормить его было некому. Одно время актер ходил по знакомым, у одних обедал, у других ужинал, но очень скоро его перестали пускать в приличные дома. Единственным богатством Андрея Архиповича была хорошая, с двумя окнами, комната в коммунальной квартире. Оставшаяся часть апартаментов принадлежала полковнику Епифанову и его семье. Как-то раз жена военного, Нинель Михайловна, пришла к актеру и с участием сказала: – Вижу, плохо тебе. – Ничего, мадам, выживу, – бодро ответил Кутякин. – Чего на работу устраиваться не идешь? – протянула полковница. – Я, мадам, трамваи водить не обучен, – улыбнулся лицедей, – токмо способен сцене служить, вот, жду-с предложений. – Кто ж тебе, ханурику запойному, чего предложит? – прищурилась Нинель. – Вы, мадам, желаете оскорбить творческую личность? – без всякой злобы отреагировал Кутякин. – Помочь дураку хочу, – вздохнула полковница, – слушай вот лучшее предложение. Тебе жрать нечего, и за комнату, между прочим, платить надо. Где деньги взять, а? То-то и оно. А я мечтаю пожить спокойно, одной хозяйкой в квартире, надоело твой пьяный храп слышать, усек? – Вы, мадам, предлагаете мне удавиться и тем самым решить проблему? – хмыкнул Кутякин. – Да не перебивай, идиот, – обозлилась Нинель, – у моей домработницы Верки сестра есть, Нюра. Хорошая баба, спокойная, не пьет, хозяйствует, живет в деревне Веревкино, работает уборщицей в клубе. – И что? – насторожился Андрей Архипович. – Замуж она хочет! Распишешься с Нюрой, уедешь в Веревкино. – Упаси бог, мадам! – Какая тебе разница, где квасить! – Нет, нет. – Там клуб есть, будешь спектакли ставить! – Ни за что! – Деньги платить станут! – О боже! – И я в кошелек насыплю, – гудела полковница. Но Андрей Архипович лишь тряс головой. – Какая деревня, мадам, помилуйте, я актер МХАТа! Нинель плюнула и ушла. В субботу она снова заглянула к соседу: – Хочешь пять рублей? – Спасибо, мадам, – отозвался Кутякин, – храни вас господь за милостыню. – За так ничего не получишь, – прищурилась дама, – помоги Верке домой всякую лабуду отвезти. Денег не было совсем, и Андрей Архипович согласился. Обвешанный узлами, он прибыл в Веревкино, где познакомился с Нюрой, сестрой Веры, хихикающей бабой, по самые брови замотанной в серый платок. Нюра быстро вытащила картошечку с укропом, соленые огурчики и выставила на стол четверть, в которой плескалась прозрачная, как слеза младенца, самогонка. Андрей Архипович потер руки, сел к столу и принялся за угощение. Дальнейшее вспоминалось туманно, ночь сменяла день, в избу приходили какие-то люди, потом актер подписывал бумаги, его куда-то везли на телеге под ноющую игру гармошки. Протрезвел Кутякин внезапно, проснулся от непривычной жары, сел на кровати и обалдел. Где он? Отчего находится на постели, под тяжелой красной периной, и что за баба храпит рядом? Немного поколебавшись, Андрей Архипович потряс «нимфу», а когда та разомкнула веки, спросил: – Мадам, вы кто? И где я? Тетка села и, собрав в узел перепутанные волосы, ласково сказала: – Ну ты даешь, муженек, знатно погулял. Жену не признал! – Чью? – оторопел актер. – Свою. Нюра я! Андрей Архипович шлепнулся на подушку и выпалил: – Сие невероятно, мадам, я холост и, к своему глубокому сожалению, не имею чести знать вас. – Охо-хо, грехи наши тяжкие, – вздохнула баба, потом она встала, пошарила за иконой, вытащила паспорт и ткнула актеру в нос: – Гляди! Кутякин раскрыл документ, удостоверился, что он принадлежит ему, полистал странички и ахнул. В нужном месте стоял штамп о его бракосочетании с Анной Сергеевной Ершовой. – Это как же так? – растерялся Кутякин. – Ну ничего не помню. – Бывает, – успокоила его Нюра, – давай яишенку пожарю. Брак, заключенный столь странным, невероятным образом, неожиданно оказался счастливым. Андрей Архипович устроился в клуб руководителем театрального кружка, потом он стал библиотекарем, затем вахтером. Карьера шла на убыль из-за пьянки. Нюра мужа никогда не упрекала, алкоголиком не величала и, как ни странно, чувствовала себя счастливой. В Веревкине пили все мужики, но Андрей Архипович, в отличие от них, не бил жену, просто тихо укладывался в кровать и мирно засыпал. Зато в трезвые минуты он звал супругу «райской розой», постоянно хвалил ее, целовал задубевшие от работы руки и никогда не забывал вручить ей подарок. Коли не имел денег, то хоть цветов на опушке наберет и принесет в избу. А еще Кутякин не таскался по другим бабам, он во весь голос заявлял: |