Книга Кекс в большом городе, страница 6 – Дарья Донцова

– Пожалуйста, пожалуйста, выслушайте меня, только не подумайте, что я попрошайка, мне деньги не нужны, вы меня просто увезите подальше отсюда или, допустим, за город. Я вам отплачу, оставьте адрес, приеду, квартиру помою, окна, не смотрите, что малышка, я все могу: и копать, и козу доить. У нас дома козочка была.

Я украдкой глянула на часы. Нахожусь буквально в двух минутах езды от нового здания «Марко», до пятнадцати еще целый час.

– Живо рассказывай, что случилось, и я доставлю тебя к родителям.

Большая прозрачная слеза поползла по детской пухлой щечке.

– Их нет.

– Где же твои мама с папой?

– Умерли.

– Прости, пожалуйста, – испугалась я, – не знаю подробности твоей жизни, оттого и ляпнула глупость. Кстати, меня зовут Виола, но друзья называют просто Вилкой. Так что с тобой произошло?

Продолжая судорожно сжимать маленькие кулачки, Олечка завела рассказ.

Давным-давно, в начале 80-х годов двадцатого века, молодой выпускник Сельскохозяйственной академии Сергей Петров получил направление на работу в Среднюю Азию. Может, кто бы и начал сопротивляться, но Сережа безропотно поехал в незнакомое местечко Киртау [1] и обрел там свое счастье, встретил дочь директора школы Леночку и женился на ней. У пары быстро появились дети – два мальчика-погодка. Сергей работал; жена тоже не сидела сложа руки, преподавала в детском саду музыку. Жили в собственном доме с большим садом, под раскидистой яблоней стоял длинный стол, теплыми вечерами часто заглядывали на огонек соседи, никто из них никогда не вспоминал о своей национальности, жили, простите за банальность, одной большой семьей, вместе справляли свадьбы и сообща рыдали на поминках.

Но потом положение изменилось, республика, в которой счастливо обитали Петровы, стала отдельным государством, русский язык превратился в иностранный, а граждане России в оккупантов. Прежние соседи трансформировались во врагов.

Сергей решил не унывать, он за копейки продал дом с садом и вывез семью, так сказать, на историческую родину, в деревню Глазьево. Олечка не помнила момент переезда, ей тогда было всего два года. Зато очень хорошо детская память запечатлела одну картину.

Растрепанная, босая мама выволакивает голую, замотанную в одеяло дочь на улицу, ставит на снег и кричит:

– Олечка, беги скорей к соседям! – а сама кидается в горящую избу, где остались муж и двое сыновей.

Но войти внутрь дома мама не успела: внезапно обрушилась крыша, сложились, упали стены, вверх взметнулся сноп искр.

Оля и мама остались в буквальном смысле этого слова голыми – девочка в одеяле, а мама Лена в ночнушке. В пожаре погибли Сергей, оба мальчика. Естественно, сгорели и все вещи, документы, деньги.

На первое время погорельцев приютила баба Дуня, потом Лене дали комнату в бараке. Кое-как женщина устроилась и начала пить. За полгода интеллигентная преподавательница превратилась в опустившуюся алкоголичку. Сначала ее жалели, местные бабы подкармливали Олю, вздыхая:

– Вот беда, так всякий разум потеряет.

Но потом жалость сменило раздражение, а следом пришло негодование. В бараке, состоящем из длинного коридора и несметного количества комнат, имелся лишь один душ, естественно, за право пользоваться им шла жестокая битва, на двери ванной комнаты висело расписание с указанием не только часов, но и минут: «Петрова – 10.05–10.12». А Леночка, опустившись ниже плинтуса, стала приводить к себе мужиков, те потом лезли в ванную… Начинались крик и драки. Перепуганная Оля убегала во двор и часами простаивала на морозе, боясь вернуться домой: пьяная мама, распаленная скандалом, обладала тяжелой рукой.

Закончилось все просто. Лена схватила сумку, дочь и, сообщив соседям: «Чтоб вы все сдохли, поеду в Москву на заработки», села в электричку.

До столицы оказалось совсем недалеко, и на привокзальной площади Лена мгновенно нашла себе службу, она прибилась к группе строителей, возводивших коттеджи, и стала мотаться с бригадой по объектам. Парни выкладывали стены, Леночка кашеварила и служила общей любовницей, Оля находилась при матери. Ее тоже приставили к делу. Девочка мыла полы и окна. Естественно, ни в какую школу она не ходила, но хозяева возводимых домов, как на подбор, оказались замечательными людьми. Они жалели малышку, давали ей вещи и игрушки. Одна тетенька научила девочку читать и писать, другая надавала книжек, третья разрешила жить рядом, и, пока строился особняк, Олечка обитала в соседнем старом доме, набитом под завязку разной литературой, целый год девочка лазила по полкам, с восторгом читая все, что попадалось под руку. В результате к двенадцати годам Оля превратилась в весьма образованную барышню, напичканную сведениями о литературе и истории, вот считать она практически не умела, таблицу умножения не знала, но, с другой стороны, к чему лишние навыки, человечество давно придумало калькулятор.

Для девочки, проводившей время на строительной площадке, не было никаких жизненных тайн. То, чем занимается мама, помимо готовки, Ольга поняла давно. Усекла она и еще одну истину: Леночка проститутка не от голода или нищеты. Стоя около плиты, от истощения умереть трудно; нет, мама просто любит мужчин, и ей все равно, где, когда и с кем. Олечка ее не осуждала, скандалов не закатывала и не пыталась перевоспитать неразумную мамулю. У ребенка образовался совершенно буддистский взгляд на мир: не можешь справиться с обстоятельствами, оставь все как есть. Кому-то достался папа-профессор и мать-актриса, а ей, Оле, вечно пьяная шалава Лена. И что здесь поделать? Так фишка легла, справедливости и равенства на земле нет.

Из новых жизненных обстоятельств Ольга сделала два вывода: она никогда не прикоснется к бутылке и не ляжет в постель с парнями. Нет, Олечка выйдет замуж за хорошего человека и заживет счастливо.

Потом мама умерла, пошла зимним днем в магазин за бутылкой и не вернулась, нашли ее лишь через трое суток в овраге. Алкоголичка высосала «пузырек», села в снег и заснула. Никакого удивления кончина Лены у людей не вызвала.

Бригада похоронила стряпуху, потом мрачный Петр, бывший у строителей за прораба, недоуменно спросил у девочки:

– И чего с тобой делать?

– Не знаю, – испугалась Оля.

– Документы имеешь?

– Какие? – не понял подросток.

– Метрику о рождении.

– Наверное, у мамы в чемодане лежит, – растерялся ребенок.

– Там лишь одна рванина, – буркнул Петр, – сколько тебе хоть лет, знаешь?