Онлайн книга «Верхом на «Титанике»»
|
– … – отбила подачу Маша. И тут из глубины коридора вылетели два ботинка, один угодил бабке в затылок, второй шлепнулся у моих ног. – Урою на… – басом заявил невидимый мужчина. – Заткнулись и разошлись, спать не даете, промежду прочим, мне в ночную выходить. – Ко мне из милиции пришли, – оповестила его Маша, – ща кой-кого в обезьянник упрячут! Бабка, держась за голову, неожиданно быстро умчалась. В квартире восстановилась тишина. – Уроды, – звонко сказала Маша, – притихли, гады! Вот и сопите в тряпочку! Пойдемте, расскажу про них, сволочей. Сюда! Я, не успев опомниться, шагнул в длинную полутемную комнату, сделал вдох и чуть не потерял сознание. Амбре, витающее в коридоре, было неземным ароматом по сравнению с запахом жилища Беркутовых. Маша, очевидно, поняла мое состояние. Усмехнувшись, она распахнула форточку и предложила: – Садитесь сюда, около окна, а то вас стошнит с непривычки, я-то принюхалась. Хотите чаю? Я на автопилоте кивнул. – Ща, – пообещала Маша и ушла. Я, хватая ртом восхитительно свежий воздух Садового кольца, вливавшийся через узкую щель, начал осматриваться. Ни одного свободного сантиметра. Я сижу на колченогом кресле, оно придвинуто к столу, тот примыкает к гардеробу, шкаф граничит с полками, рядом с ними дверь. С правой стороны стоит ширма, из-за которой доносятся хрипяще-клокочущие звуки, а в центре комнаты красуется раскладушка, где горой вздыбилось темно-синее ватное одеяло и подушка, никакого постельного белья не было и в помине. – Во чай, – сказала Маша, возвращаясь в комнату, – держите. – Спасибо, – бормотнул я, – мне расхотелось, извините, что доставил вам хлопоты. – Воняет, да? – прищурилась Маша. – Это мама! Я растерянно заморгал. – Мы тут втроем прописаны, – пояснила девушка, – Олеся, я и мама. Должны, по идее, нам отдельную жилплошадь дать, большую. Мама пластом лежит, денег на памперсы нет, отсюда и запах. Я, правда, стираю, только квартира общая, соседи, видели, какие? У бабки дочь алкоголичка, внучка дебил, а Мишка с зоны откинулся, теперь вроде честный, на хлебозавод устроился. Красиво живем! Только я простыни в ванной развешу, либо старуха, либо уголовничек сдерут их и визжат: «Нечего места общего пользования занимать! В комнате веревки приладь». А куда их привязать? Вот и приходится белье в прачку таскать, а это очень дорого. Олеська, правда, помогала. Мы с ней так рассудили: она дает деньги, я ее не трогаю. А уж если невмоготу станет, тогда поменяемся местами. Но я пока терплю, на работе отдыхаю, она у меня сменная, двенадцать часов за прилавком отстою, потом сутки дома. Ничего, прорвемся. Врач сказала – недолго терпеть осталось, скоро мать помрет. Вот только, блин, соседи достали! Вы… – Извините, Маша, я не участковый! – Так я знаю, – кивнула девушка, – распрекрасно с Андреем Николаевичем общаюсь. Он сюда заглядывает, Мишку проверяет, того условно-досрочно освободили. Я ведь чего просить хотела: нельзя Олеськино тело придержать? Чтоб мне его не через три дня хоронить, а позднее? Я думала, никто не придет, звякнула и… – Вы позвонили в отделение с просьбой о встрече со следователем? – Ага, – закивала Маша, – вернее, не так было! Сначала ваши мне на домашний позвонили и сообщили: «Мария Ивановна Беркутова? Олеся Беркутова вам кто?» Говорю – сестра, а мужик в ответ: «Олеся померла в кафе». Я во все глаза смотрел на Машу. Еще пять минут назад я был абсолютно уверен: девушка не знает о кончине сестры, и вот сейчас выяснилось обратное. Но Маша, похоже, не расстроена, следов слез не видно, и она весьма деловито ведет разговор. – Объясняю дежурному: у меня на руках инвалид, оставить его не могу, пусть ваш следователь заглянет, а он в ответ: «Че, так и сидите безвылазно?» Я ему: «Нет, когда на работу ухожу, Галку прошу», а он… – Маша, – решительно остановил я ее излияния, – вышла ошибка! Вот мои документы. – Общество «Милосердие», – протянула она, – и чего вы хотите? Если на беженцев собираете или на собак уличных, то и не надейтеся! Идите в другой дом, в нашем вам никто не даст! Тут одни суки! Мне хотелось поинтересоваться: «А вы тоже относитесь к этой славной породе, раз прогоняете меня?» – но, естественно, я сказал другое: – Вот еще одно удостоверение. – Агентство «Ниро». Так че? Вы все же мент? – Частный детектив. – Слушай, – обозлилась Маша, – не жуй сопли! Говори нормально, у меня от проблем морду скрутило. Олеська померла, ее хоронить надо, а денег нет. Да еще мать на руках, повезло мне, нечего сказать. – Я постараюсь быть кратким, – пообещал я, – хозяин, у которого служила Олеся, умер, скорее всего это несчастный случай. Упал с лестницы, но ваша сестра дала показания против супруги хозяина, дескать, та все подстроила. Лада теперь в тюрьме, Олеся уволилась и скоропостижно скончалась. – И че? – Не знаете, она не ругалась с Ладой? – А зачем? – Иногда женщины ссорятся без повода. – Мужики еще похлеще баб, – обиделась за весь женский пол Маша, – нажрутся – и в драку! Олесе платили, она работала, вот и весь разговор. – Значит, скандалов не было? – Неа. – Почему же Олеся ушла? – Испугалась. – Кого? – Неприятно работать в доме, где мужик помер. – Сестра рассказывала вам о хозяевах? – Неа. – Совсем ничего? – Ага. – Неужели она о них ни словом не упоминала? Маша пожала плечами. – Говорить-то когда? Только ночью мы и встречались! Олеська приползет и в койку, а мне тоже не до болтовни. – Где же кровать Олеси? – поинтересовался я, разглядывая одну раскладушку. Маша скривила бледные губы. – Матрац на гардеробе лежит, на полу она его стелила. За дверью послышалось звяканье. Одним прыжком Маша преодолела расстояние до створки, рванула ее на себя и заорала на старуху, стоявшую у двери: – Пошла вон! |