Книга Фигура легкого эпатажа, страница 4 – Дарья Донцова

С некоторым страхом я разомкнула веки и увидела перед собой незнакомую брюнетку. Хотела машинально сказать «здравствуйте», но тут же сообразила, что смотрюсь в большое зеркало, которое продавщица поставила на прилавок.

— Ой! — вырвалось из груди.

— Ну? Круто? — обрадовалась Рита.

— Ага, — пробормотала я, внимательно рассматривая себя.

Следовало признать, что результат превзошел все ожидания. Перед зеркалом сидела симпатичная брюнеточка. Волосы цвета антрацита красиво блестели в свете электрической лампы, довольно длинные пряди падали на плечи. Губы мне Рита намазала кроваво-красной помадой. Вообще-то моими цветами всегда были мягкие, пастельные, но смуглянке, в которую я превратилась из-за тонального крема, больше подходил яркий макияж. На носу темнели очки с дымчатыми стеклами, руки тоже были покрыты темным тональным кремом.

— Я все продумала! — радостно зачирикала Рита. — Пятен не видно, волосы под стать цвету кожи, глаза у тебя слезятся, поэтому и очки. Шею и руки я тоже затонировала. Вышло — супер!

— Ага, — протянула я, — но…

— Что опять не слава богу? Тебе угодить невозможно! — рявкнула Ритуля.

— Перед глазами туман какой-то.

— Да просто очки с небольшими диоптриями. Ерунда, уйдет клиентка — снимешь. А тебе зачем ее в деталях рассматривать?

— Так ведь мне не один раз с ней встречаться. Что ж, мне всякий раз для Лауры гримироваться?

— Зачем?

— Глупо получится: в воскресенье я брюнетка, а в середине недели блондинка.

Рита повертела указательным пальцем около виска.

— Ну и что? Ты ж сыщик! Ясное дело, для конспирации имидж меняешь. Хорош бухтеть, ступай в свою контору. Выглядишь суперски!

Я вздохнула и поплелась к себе. На мой вкус на «брюнетке» слишком много макияжа, но, в конце концов, избыток косметики не является преступлением.

Лаура появилась около одиннадцати.

— Простите, пожалуйста… — с порога завела она.

— Ерунда, — улыбнулась я, поражаясь своему неожиданному сходству с клиенткой.

Лаура была черноволоса, смугла, с яркой помадой на губах. Вот только очки у нее не дымчатые, а с прозрачными стеклами, зато оправа, очевидно, очень дорогая, огненно-красная и немного вызывающая, но красивая. Хороша была и куртка, подчеркивавшая стройность фигуры: красная, с капюшоном, отороченным розовым мехом.

Клиентка села в кресло по другую сторону письменного стола и решительно заявила:

— У меня деликатная проблема.

— С другими сюда не приходят, — попыталась я изобразить из себя Эркюля Пуаро.

— Совершенно экстраординарная ситуация!

— Рассказывайте, разберемся, — хриплым меццо велела я. Надеюсь, Лауру не испугал бас женщины-детектива. Это у меня после Риткиного «лакомства» сел голос. Впрочем, низкие ноты более характерны для брюнеток, а блондинки чаще звенят колокольчиком. Наверное, существует какая-то связь между цветом волос и тембром.

Женщина поставила на пол сумочку, сложила руки на коленях и завела рассказ.

Лаура оказалась настоящей цыганкой. Не надо думать, что все ромалы кочуют табором по городам и весям, воруя лошадей и гадая на базарах. Маша, мать Лауры, родилась в Москве, окончила обычную школу, поступила в музыкальное училище и стала певицей. Вот ее мама, Шурочка, детство и юность провела в таборе, умела отлично гадать, петь, плясать. В семнадцать лет Шура приехала с другими женщинами в Москву, чтобы заработать. На столичных улицах девушка познакомилась с красивым парнем по имени Иван и убежала с ним.

Ваня женился на Шуре, на свет появилась девочка Маша, совершенно непохожая на блондина-отца. Наверное, цыганские гены оказались доминантными, потому что и дочь Маши, Лаура, тоже внешне пошла в таборную родню и получила все цыганские таланты.

То, что она цыганка, Лаура не знала вплоть до поступления в училище, тоже музыкальное. Девочка вообще не интересовалась своим происхождением. Не волновала ее и личность отца. Мама ее очень спокойно объяснила дочери еще в раннем детстве:

— Замуж у меня выйти не получилось, вот и решила тебя на радость себе родить. Нам ведь хорошо вдвоем?

Лаура кивнула. Они с мамой, несмотря на полное отсутствие родственников, жили и правда хорошо. И в финансовом смысле тоже — Маша, мотаясь с концерта на концерт, имела достойный заработок.

Так вот, на вступительных экзаменах в училище один из педагогов сказал Лауре:

— Вас, безусловно, возьмут, но, на мой взгляд, голос вы имеете слабый. И у вас мало эмоций. А цыганки обычно вкладывают в пение душу.

— Цыганки? — удивилась Лаура. — Вы о ком?

Преподаватель вздохнул:

— Понимаю, кое-кто стесняется своих корней. Вы, любезная, легко сумеете обмануть окружающих, назвавшись, к примеру, испанкой, но советую тогда не петь в присутствии посторонних. В особенности при таких специалистах, как я. Господь вас не слишком, повторяю, одарил голосом, но в нем тем не менее звучит цыганский надрыв, который подделать невозможно. Впрочем, при определенном старании вы сумеете развить свои данные и станете хорошей певицей.

Лаура пришла домой и сказала маме:

— Может, мне пойти учиться на медсестру? В музыкальном училище психи работают! Один препод мне сказал, что я… цыганка. В моем голосе ему какой-то надрыв послышался!

Вот тут-то мама и сообщила дочери о бабушке Шуре.

— Но почему ты раньше ничего о своих родителях не рассказывала? — только и сумела выдавить из себя пораженная Лаура.

Маша мягко попыталась объяснить разгневанной Лауре суть.

— Я не стыжусь ни отца, ни матери, но люди злы и примитивны. Подавляющее большинство окружающих считают, что все цыгане — воры и обманщики. Только скажешь кому: «Я цыганка», мигом через левое плечо плюют и кошелек к себе изо всех сил прижимают. Мой тебе совет, лучше сообщай всем, что бабушка у тебя грузинка, армянка, скажем, молдаванка, кто угодно, но про цыган молчи.

— Глупости, — отрезала Лаура, — я не собираюсь никого обманывать!

Мама только укоризненно покачала головой:

— Осторожней, доченька!

— Может, во времена твоего детства и следовало трястись по поводу национальности, но сейчас все иначе, — упрямо заявила Лаура.

Очень скоро выяснилось, что Маша была права. Лаура, придя в первый день на занятия, гордо объявила однокурсникам:

— Я цыганка.

Ребята начали шушукаться, а на большой перемене одна из девушек подошла к Лауре и попросила: