Книга Фигура легкого эпатажа, страница 45 – Дарья Донцова

— Ты подарила Лизе симпатичную киску из воска. Вчера в нашем доме отключили свет, Лизавета пожертвовала ради нас своим сувениром, но она очень расстроилась из-за потери симпатичной вещицы, вот я и хочу купить ей такую новую. Только ты сказала, что свечу привезли из Парижа.

Лариса снова покраснела, правда, не так сильно, как прежде.

— Кошку подарили маме, — пояснила она, — я попросила разрешения отнести ее Лизе. Ясно?

— Вполне, а можно поговорить с твоей мамой? Кстати, как ее зовут?

— По-настоящему? — склонила голову набок Лаура.

— Естественно. А почему ты задаешь такой странный вопрос?

Лаура скрестила руки на груди.

— Мамочку назвали Машей, но это имя лишь в паспорте стоит, оно ей не нравится, она предпочитает, чтобы к ней обращались Мэри. Кстати, мне тоже Лариса не по вкусу, идиотское имечко, мне хочется быть как бабушка — Лаурой. А Лиза говорит, что это глупо, словно из телесериала имечко. Может, и правда, идиотство?

— Думаю, нет, — тихо ответила я, — Лаура — очень красиво звучит, и многих детей называют в честь любимых родственников. Правда, считается, что делать подобное следует лишь в случае крайне удачной судьбы бабушки или деда. Есть поверье, будто внуки повторят жизненный путь тех, в честь кого их нарекли.

— Не слышала о таком, — фыркнула Лариса. — А имя все равно поменяю. Моя бабуля была замечательной, лучше всех! Это она из меня чемпионку сделала. А потом умерла, и все рухнуло.

— Скажи, твоя мама на службе? — перевела я разговор в иное русло.

— Она переводчица, — пояснила Лаура, — дома над рукописями работает.

— Дай, пожалуйста, ваш адрес.

— Зачем? — проявила бдительность девочка.

— Лиза очень переживает по поводу кошки, может, Мэри подскажет, где купить свечку.

— Пишите, — кивнула толстушка.

Я вбила нужные сведения в записную книжку мобильного и задала новый вопрос:

— Скажи, ты Мэри обо мне что-нибудь рассказывала?

Лариса кивнула.

— И что же сообщила маме?

Большие карие глаза девочки заморгали.

— Правду, — решительно ответила она. — Кстати, я бы на вашем месте Лизавете язык прищемила, она его за зубами держать не умеет.

— Ты рассказала маме о моей службе?

— Только ей, клянусь! — воскликнула Лариса. — Мамуся всегда нервничает, с кем я, где, в особенности теперь, когда мы в Москву переехали. Вот потому я ей про вас и сообщила, чтобы она не переживала. Я сказала: Лиза хорошая девочка из приличной семьи, мама у нее хирург, старший брат в рекламе работает, невестка в журнале, а есть еще тетка, так она вообще в ФСБ служит. Мама и успокоилась, на такую работу абы кого не возьмут, небось проверили со всех сторон. Поэтому она разрешила Лизе у нас бывать.

— А ты не москвичка?

— Нет, мы раньше в Новоклимовске жили, — пояснила Лаура. — Я занималась гимнастикой, получала медали, меня заметили, хотели даже в столицу пригласить к очень знаменитому тренеру. Но что-то случилось, и я начала страшно толстеть. Представляете, не ем ничего, жую, словно кролик, одну траву, а все равно пухну. За год пятьдесят килограммов набрала.

— Ничего себе! — покачала я головой. — Следовало обратиться к врачу.

— Мама меня по всем клиникам Новоклимовска прокатила, — пояснила грустно девочка, — только без толку. Два года меня там лечили, а затем мамуля наш дом продала, и мы в Москву переехали. Тут врачи вроде лучше, но особого успеха все равно нет. Вес, правда, стабилизировался, но куда уж больше, и так почти сто кило вешу. Лучше б мы дома остались. Там меня в школе хорошо знали и жалели, а в Москве не верят. Я приносила свои медали, показала всем, так меня только на смех подняли. Верка Качанова спросила: «Ты их в соревнованиях сумоисток заработала?» Вот стерва! А фото они и смотреть не стали. Я там очень худенькая, словно веточка, на себя теперешнюю совсем не похожа. Нет, мне в Новоклимовске намного лучше было. Там друзья и дом наш, особняк большой, на берегу реки, мы там часто шашлыки устраивали. А здесь… В квартире живем, о речке только мечтать остается, а из подруг у меня одна Лиза. Да и то она мне не верит — попросила один раз: «Если и впрямь гимнастка, пройдись колесом». Но куда ж мне с таким весом? И училка по физре «помогла», как услышала про мастера спорта, во всю пасть заржала: «Антонова, не ври! Ну-ка, продемонстрируй нам подъем с переворотом на брусьях или опорный прыжок».

Я молча слушала девочку.

В тот день, глотая слезы, Лара выбежала вон из зала, на следующее утро в школу пришла Мэри и налетела сначала на физкультурницу, а потом на классную руководительницу.

— Как вам не стыдно! — возмущалась мать. — Девочка больна, она на самом деле была отличной спортсменкой! Вот, глядите, все документы налицо. А потом случилось несчастье, болезнь. Немедленно извинитесь перед ребенком!

— Мы не знали, — поджала губы классная.

— Никто вашу цацу не оскорблял, — живо заявила педагог по физкультуре. — Мало ли кто когда какие медали имел: я тоже на бревне блистала, а теперь вот ерундой занимаюсь, с детьми в школе вожусь…

— Почему мама не перевела тебя в другую школу? — удивилась я.

Лариса нахмурилась.

— В Москве все одинаковые, злые, и на того, кто на них не похож, сразу ярлык наклеивают — провинциал. Какой смысл класс менять, в новом то же самое будет. У нас в Новоклимовске люди другие. Вот вылечусь и уеду назад.

Прозвенел звонок, и в коридор начали выбегать дети.

Из школы я поехала по адресу, который мне дала Лаура.

Мэри открыла дверь сразу. Стройная фигурка женщины была обтянута синими джинсами и коротеньким ярко-красным свитерком. Мать намного больше напоминала старшеклассницу, чем грузная дочь.

— Вы от Беллы? — безо всякой улыбки спросила хриплым басом Мэри. — Рано приехали, договаривались после восьми вечера. Извините, простыла сильно, но это не грипп, не заразно.

— Меня зовут Евлампия Романова, — быстро представилась я.

— А… К нам часто заглядывает Лиза, — закивала мать Лары. — Вы очень похожи! Просто одно лицо!