Онлайн книга «Но-шпа на троих»
|
– По коридору третий кабинет, – не отрываясь от писанины, заявила докторица. Я пошла в указанном направлении и за дверью с табличкой 3 обнаружила парня лет двадцати пяти, который ради солидности отрастил себе жидкую бороденку. Честно говоря, он добился противоположного эффекта. Отчего-то чахлая растительность на щеках сделала его еще моложе. – Вы ко мне? – сурово сдвинув брови, осведомился вчерашний студент. – Подождите минуту, я сейчас занят! С самым серьезным видом он встал и начал перебирать стоящие на полках папки. Я молча ждала, пока недавний ребенок перестанет изображать профессора. Катюша со смехом рассказывала мне, что почти все выпускники медицинских вузов проходят стадию, которую можно назвать «комплекс молодого врача». Оказавшись в больнице и понимая, что ничего не знает, свежеиспеченный доктор начинает усиленно изображать из себя доку. Опытный терапевт никогда не постесняется сообщить больному: – Что-то мне пока неясен ваш диагноз, давайте проконсультируемся у хирурга, или гастроэнтеролога, невропатолога, пульмонолога… Только что вылетевший из ординатуры птенец скорей умрет, чем произнесет подобную фразу. – Сама была такой, – веселилась Катя, – нацепила очки с простыми стеклами, хотела старше казаться. Андрей Олегович попереставлял папки и наконец вымолвил: – Слушаю. – Я по поводу Юры Волкова… Психиатр кивнул: – Да, есть такой, поступил недавно… Без конца пощипывая клочкастую бороденку, он принялся засыпать меня терминами, из которых я поняла лишь один – «состояние стойкого бреда». – Как он к вам попал? – перебила я эскулапа. Андрей Олегович взял тоненькую тетрадочку. – Поступил вызов из Академии имени Топильского, они объяснили, что к ним пришел явно ненормальный человек с елкой! В мае! Естественно, сотрудники испугались! Он ходил по кабинетам, тыкал всем в глаза ветками и просил какое-то лекарство, дабы «вылечить елочку». Когда у него попытались отнять высохшее дерево, Волков начал кричать: – Не трогайте, жуки простудятся! Волкова доставили к нам. В приемном покое он был неадекватен, елку не отдал, потребовал позвонить его родственникам, но по указанному им номеру… – Это я. – Кто? – осекся доктор. – Вы звонили Евлампии Андреевне? – Да. – Это я. Доктор прищурился: – Правда? Почему же тогда вы сказали, что не знаете Волкова? – Извините, я забыла про него. Врач нехорошим взглядом посмотрел на меня. – Простите, – пролепетала я, – а где елка? Андрей Олегович еще сильнее нахмурился: – Волков находился в стадии возбуждения, я посчитал возможным разрешить ему взять дерево в палату. – Слава богу, – вырвалось у меня, – жуки целы! Андрей Олегович сделал вид, будто тянется к календарю, лежащему на столе, но я увидела рядом с длинным органайзером кнопку и быстро воскликнула: – Стойте! Мы оба, и я, и Юра, совершенно нормальные. На елке живут короеды, которых следует убить, но до этого они должны быть совершенно здоровы, главное, не простудить их. Брови доктора подскочили вверх. Я поняла, что не сумела правильно обрисовать ситуацию, и предприняла еще одну попытку. – Елку привезли специально из Гнилых гор в Академию Тимирязева. На ней сидят паразиты, их надо извести. Но вот беда, если они упадут с дерева, то умрут. А как тогда их отравить? Вот и пришлось Юре елочку сюда тащить. Честно говоря, мне его жаль, жучкам явно плохо, да еще Ада с Рамиком на них пописали, небось все давно перемерли. Выходит, Юра зря хвойное дерево через столько километров тащил, бедняга! Хорошо хоть Муля ветки не сжевала. Впрочем, может, какое насекомое и выжило, в чем я лично сомневаюсь, экология в Москве никуда, бедным жучкам не по зубам. Теперь вам понятно, в чем дело? Васильков медленно кивнул. – Слава богу, – обрадовалась я, – недоразумение исчерпано, выпустите Юру, мы домой поедем, и елочку верните, Волков просто расплачется, если ее лишится. Андрей Олегович засиял улыбкой: – Конечно, конечно, только, вы сами понимаете, надо оформить необходимые бумаги. У вас паспорт с собой? – Нет. – Ах, какая жалость! Ну разве можно в наше время по Москве без документов разгуливать. Я поколебалась секунду и сообщила чистую правду. – У меня его нет. – Все люди, достигшие четырнадцати лет, имеют паспорт. – Да, да, правильно, но мой съела Муля. Андрей Олегович принялся усиленно моргать: – Кто? – Муля. Недавно я легла в кровать попить чаю, поставила варенье, полную розетку, и опрокинула ее прямо на паспорт. Пока я за тряпкой ходила, дочурка моя весь джем слизала и бордовую книжечку схомячила. Муля такая, если крошку на полу найдет, мигом в рот засунет, у нее отвратительная привычка сжирать все, что плохо лежит. Варенье – это ерунда! Она в три месяца ножки у стола сгрызла, и он упал, хорошо хоть ребенка не задавил, мы ее за это тряпкой отдубасили, но не помогло! Все жует, не поверите, у нас телефонные провода аджикой до сих пор намазаны, а то иначе мы регулярно без связи оставались, прикиньте, как это неудобно. – Сколько лет вашей дочери? – ожил Андрей Олегович. – Э… кажется, три, нет два, впрочем, четыре, да, точно, я вспомнила, четыре. Она родилась, когда меня еще не было у Кати. Кажется, Мульяне исполнилось полгода, когда я появилась в доме. Впрочем, это неважно! Какую роль тут играет возраст? Вон Рейчел уже семь, а она ни одной тапки не съела! Андрей Олегович засиял, словно колокол на Пасху. – Хорошо, я сейчас выпишу Волкова, но кто может подтвердить вашу личность? Я призадумалась: – Катя сейчас кого-нибудь режет, она не может остановиться, пока человека не унесут. Сережка летит на воздушном шаре, Юля отправилась на Марс… э… Костин Владимир, майор, ответственный человек, работает в уголовном розыске. – Хорошо, – кивнул Васильков, – давайте телефоны. Я продиктовала все номера, включая мобильный. – Теперь пойдемте, – встал врач, – отведу вас в приемную, подождете там Волкова. Мы прошли по коридору, Андрей Олегович открыл дверь и любезно сказал: |