Книга Пляска смерти, страница 116 – Лорел Гамильтон

Грэхем приоткрыл дверь, просунул голову:

– Это доктор.

– Впусти его, – велела Клодия напряженным голосом. Неужто от меня все сегодня начинают психовать?

Вошел доктор Норт, бросив беглый взгляд на стоящего у двери Иксиона.

– Ваши люди слегка нервируют сестер и пациенток. Они не могли бы войти сюда?

Я посмотрела на Клодию – командовала она. Она кивнула и послала Лизандро открыть дверь и позвать Грэхема с Иксионом. Грэхем сразу нашел кусок стены, за который ухватиться, улыбнулся мне нервозно – как я понимаю, хотел меня успокоить. Иксион хмуро оглядел комнату, и вроде бы не знал, куда встать. Что-то очень тут людно стало.

– К окну, Иксион. Не все, кто за нами охотятся, входят в дверь.

Прямое нападение не очень нам грозило, но зато человек получил место, где встать, подальше от кровати и от всего, что мы делали. Но если будет осмотр, то все, кроме потенциальных отцов, должны будут выйти.

Когда Иксион устроился у окна, доктор Норт оглядел комнату.

– Вы хотите обсуждать это при всех?

– Вы только что попросили меня пригласить в комнату еще двоих, док.

Он улыбнулся:

– Я имел в виду, что некоторых из них вы, может быть, хотели бы отослать в кафетерий.

Я вздохнула, покачала головой. Как ему объяснить, что если новости плохие, мне может понадобиться кто-то из моего персонала поддержки, если не все? Никак, так что я и пытаться не стала.

– Вы уж выкладывайте, док, о’кей? Меня этот саспенс уже достал.

Он кивнул, поправил очки. У него за спиной открылась дверь, и вошел Ричард.

– Я ничего не пропустил?

Я покачала головой.

– Анита, – сказал доктор Норт, – вы себя до крови пораните, если будете вот так вдавливать ногти в собственные руки.

Я посмотрела на пальцы так, будто они только что возникли на концах моих рук. На коже остались полулунные вмятины от ногтей. Почти до крови. Почти.

Ричард протянул мне руку, я поколебалась и взяла ее. Всплеск энергии потряс нас – мы слишком оба нервничали, чтобы быть друг другу помощью. Он закрылся, поставил щиты, и его рука в моей стала всего лишь теплой и настоящей. Я оценила его усилие, когда он увидел, что я сделала со своими руками, но сама я проиграла битву за то, чтобы не оглянуться Мику. Я была слишком перепугана, чтобы ублажать чье-либо самолюбие. Чтобы не хотеть притянуть к себе как можно больше всего, что есть уютного на свете.

Мика подошел к другой моей руке. Ричард напрягся, потому что не хотел этого и не мог скрыть, что не хочет, но сцену не устроил. Я пожала его руку, ткнулась головой ему в плечо, давая ему понять, как много он для меня значит, потому что он действительно значил для меня много. Этот знак внимания заработал мне улыбку, озарившую все его лицо. Когда-то за один вид этой улыбки я бы отдала свое сердце.

Я обернулась к доктору, держась за них обоих, и мне было лучше оттого, что я за них держалась. Мне хотелось изобразить хладнокровие, но держалась я за них как за два последних деревянных обломка посреди океана.

– Я попросил проверить кровь еще раз, Анита.

– Значит, ничего хорошего, – сказала я.

– В такой момент полагается попросить ее сесть? – спросила Клодия.

Доктор Норт глянул на нее:

– Если хочет, может сесть. – Он обернулся ко мне: – Хотите сесть?

– А надо?

Он улыбнулся шире:

– Не думаю, но если надо будет, у вас хорошая поддержка. – Он кивнул в сторону Мики и Ричарда.

– Выкладывайте, Док.

Мой голос звучал чуть сдавленно, но не дрожал. Очко в мою пользу.

– Я могу быть полностью откровенен при всех присутствующих?

Я подавила желание заорать и сумела ответить:

– Да, да, только говорите уж, Бога ради!

Он снова кивнул:

– Вам известно, что у вас ликантропия?

Я тоже кивнула и нахмурилась:

– Мне известно, что я – носитель ликантропии.

– Забавно, что вы так это формулируете. У вас кровь совершенно уникальна, Анита.

– Месяца полтора назад я узнала, что являюсь носителем ликантропии волчьей, леопардовой, львиной и еще какой-то, которую не смогли даже определить.

Он глянул на меня поверх очков:

– Вы знаете, что быть носителем более одного штамма ликантропии невозможно. Они дают перекрестный иммунитет. Ликантропией можно заразиться только один раз.

Я снова кивнула, стиснув руки, которые меня поддерживали.

– Все это я знаю. Я – медицинское чудо, тра-та-та, ля-ля-ля. Давайте к беременности. Есть у меня синдром Маугли или синдром Влада?

Он очень внимательно посмотрел мне в глаза, слишком даже серьезно, и сказал:

– Да, насколько можно судить по результатам анализов.

У меня подкосились колени, я бы упала, не поддержи меня Мика и Ричард. Кто-то подтащил кресло, и меня в него посадили. Ребята продолжали держать меня за руки, каждый из них положил руку мне на плечо, будто опасаясь, что я завалюсь вперед. Но пока еще я до этого не дошла. Пока еще.

– Что значит – «насколько можно судить»? – спросил Мика.

– Эти два синдрома – они как ликантропия: невозможно иметь оба сразу. Зародыш не может быть поражен и синдромом Маугли, и синдромом Влада. Если бы у Аниты не было четырех разных штаммов ликантропии в крови, что медицински невозможно, я бы сказал, что в нашем случае имеют место близнецы, но по другим анализам крови и еще некоторым исследованиям…

Он еще шевелил губами, но слышала я только рев крови у себя в ушах. Ричард и Мика помогли мне спрятать голову в колени, не дали упасть из кресла. Подержать голову между колен – это через несколько секунд помогло. Но я рада была, что они меня поддержали. Я бы не упала в обморок, но мне случалось терять сознание, и это очень похожие явления. Близнецы, Господи Боже мой! Вот так и расплачиваешься с процентами за заем у судьбы. Близнецы с двумя самыми страшными врожденными дефектами, известными современной науке. Святая Мария, Матерь Божия, не покинь меня!

Из пустоты выплыл голос доктора Норта – он склонился передо мной:

– Анита, Анита, вы меня слышите? Анита!

Я заставила себя кивнуть.

– Я не хотел бы давать вам ложную надежду, потому что, насколько мне известно, только беременные дают положительный результат на эти синдромы, но анализ на беременность дал отрицательный результат. Два раза.

Я подняла голову, медленно: во-первых, потому что быстрее не могла. Во-вторых, потому что ушам своим не поверила.