Книга Манюня пишет фантастичЫскЫй роман, страница 37 – Наринэ Абгарян

Потом мы вспомнили, что не закрыли чемодан, и побежали в детскую. И тут началось форменное светопреставление, потому что, пока мы прохлаждались на балконе, до чемодана добралась Гаянэ. Она вытащила наши вещи, сложила туда свои игрушки, потыкала пальчиком в кодовый замок и захлопнула крышку.

— Ааааа! — заорали мы. — Ты чего натворила, зачем чемодан закрыла?

— Я тозе хочу в пиянельлягерь, — топнула ножкой Гаянэ.

Мы попытались открыть чемодан, но куда там! На число 27 замок упорно не реагировал.

— Умапалата! Ты хотя бы приблизительно можешь сказать, какое число набрала перед тем, как захлопнуть чемодан?

— Сорок восемь!

— Ты знаешь, как выглядит это число?

— Знаю. Там вот такая штучка и вот такая, — начертила пальчиком в воздухе загогулины сестра.

Ни на сорок восемь, ни на восемьдесят четыре, ни на другие возможные комбинации с цифрами четыре и восемь кодовый замок не реагировал. Сестру от самосуда спасла бабуля. Она прикрыла ее собой и сказала, что Гаянэ тоже приходится несладко, потому что она заперла свои игрушки и не может теперь играть. Как только Гаянэ услышала об этом, она тут же подняла крик на весь дом.

— Отдайте мне мои игрушки, — выла корабельной сиреной она, — не хочу я в пиянельлягерь в нивкакой, только верните мне игрушкииии, мишку верните, и зайчика верните, и куклу верните, и ведерко верните, и кукольный домик вернитееее.

— Какой кукольный домик? Нет у тебя никакого кукольного домика, — опешили мы.

— А мозет, он в чемодане появился узе, откуда вы знаетееее, — заливалась горючими слезами Гаянэ.

Мама принесла тетрадку, вывела в столбик все числа от 01 до 99, и мы стали по очереди набирать их на кодовом замке.

— Гаечка, милая, — ворковала бабуля, — а на что были похожи эти цифры?

— На цывыточек и на булочку, — сквозь слезы рассказывала Гаянэ.

— Убью, — ругалась Каринка и вычеркивала очередное число в тетрадке, — набери теперь семьдесят шесть.

— Семьдесят шесть, — возвещала я. Чемодан не открывался.

На 83 у меня запотели ладони, на 95 я вспотела насквозь, а когда и на число 99 замок не отреагировал, то хором завыли уже все девочки.

— Да что это за наказание такое, — причитала мама, — ни одного дня без потрясений!

— Ааааа, — гудела Гаянэ, — верните мне мои игрушки и мишку-ведерко-куклу и кукольный домик верните-еееее. И много-много зувачек тозе верните!!!

— Это не ребенок, а стоматолог Шпак какой-то, — разводила руками бабуля.

Мы еще минут десять попрыгали вокруг чемодана, а потом Каринка побежала за инструментами, чтобы разобрать замок.

Но тут, к нашему счастью, вернулся папа, оперативно вник в ситуацию, отобрал у Каринки молоток с отверткой, глянул в тетрадь с перечеркнутыми числами.

— Ноль-ноль набирали?

— Нет, — заплакала мама.

«Мой зять золото» набрал ноль-ноль и под всеобщее ликование открыл чемодан.

— Я зе сказала, что набрала сорок восемь! И ваш чумадан мне не нузен, и ваш пиянельлягерь тозе не нузен, вот! — Гаянэ выгребла свои игрушки, втянула голову в плечи и, смешно двигая лопатками, ретировалась в родительскую спальню. Оплакивать свою горькую судьбу в мамину ночнушку.

Спать мы легли только к полуночи. Сначала по новой раскладывали вещи, потом чистили на скорость зубы, а потом подглядывали, как бабуля молится на миниатюру Тороса Рослина «Благовещение». Икон дома не водилось ввиду папиного критического отношения к религии, поэтому бабуля, ничтоже сумняшеся, определила под иконостас альбом средневековой армянской миниатюры. С особенным пиететом она относилась к Рослину.

— Душевные какие, — приговаривала она, подолгу рассматривая каждую его работу.

* * *

Назавтра четыре всадника Апокалипсиса топтались возле Маринкиного подъезда. Долго ломали головы, раздумывая, как провернуть такую архисложнейшую операцию, как подглядывание за чужой тетей. Сначала решили просто напроситься в гости к Инге. Но открыла Ингина мама и сказала, что Инга на два дня уехала с папой в Дилижан.

— Проведать дедушку, — объяснила она.

Идти в гости к Инге, когда ее нет, как-то глупо, поэтому мы несолоно хлебавши отправились горевать в беседку. Сначала Маринка в подробностях рассказывала, как ей делали клизму, и как потом Сурик до поздней ночи обзывал ее «впопетрубкой». Потом, вдоволь нагоревавшись из-за того, что не видать нам Ингиной тети, мы пошли кататься на качелях. Качели были старые и покореженные и при раскачивании издавали такой душераздирающий лязг, словно все привидения мира собрались в нашем дворе — побряцать своими цепями. Мы скорбно качались под кентервильский реквием и чувствовали себя самым несчастными девочками на свете.

— Стоп! — вдруг заорала Каринка.

— Чивой? — затормозили мы ногами в землю. Скрип оборвался.

— За токаром стоит стул. Так?

— Так! — встрепенулись мы.

Токаром называли небольшое сооружение с электрическими щитами, которое находилось во дворе нашего дома. Иногда к этому сооружению приходили электрики, отключали во всем доме электричество и начинали с важным видом ковыряться в проводах. Через секунду после того как отключали электричество, из окон гроздьями высыпали домохозяйки и нервно поторапливали электриков:

— Когда свет дадите? Холоделники размораживаются!!!

— Женщины, не мешайте работать! — огрызались электрики и продолжали ковыряться в проводах.

— Вы «не мешайте работать» будете своим женам говорить, ясно? — клокотали домохозяйки. — Включите токар, говорят вам — холоделники размораживаются!

Сестра была права, за токаром действительно стоял старый, обшарпанный стул. На него взбирались электрики, когда ковырялись в проводах.

— Вот! — продолжила Каринка. — Инга живет на первом этаже. Если притащить этот стул под окна и взобраться на него, то…

Мы не дали Каринке договорить, соскочили с качелей и рванули к токару. Все верно, Инга живет на первом этаже, и если подставить под окна стул да взобраться на него, то вполне можно увидеть, что творится в гостиной и на кухне ее квартиры.

— Какая ты умная, Каринка, — радовались мы на бегу.

— Я умная и находчивая, — сопела Каринка и всячески раздувала щеки от гордости.

У всех в жизни когда-нибудь случается звездный час. У Маньки, например, звездный час настал, когда она нашла Дядимишины права. Все уже отчаялись их искать, а Манька нашла. За дровяной печкой. Дядя Миша на радостях подарил ей десять рублей, и мы целую неделю объедались коржиками и мороженым и напивались лимонадом «Буратино» до полного изнеможения.

У Каринки звездный час настал прямо сейчас, как только она догадалась поставить стул под окна Ингиной квартиры. Правда, никто не собирался за это ей десять рублей отдавать. А жаль. Еще одна беспробудная неделя с коржиками, мороженым и лимонадом была бы нам очень кстати.