Книга Манюня пишет фантастичЫскЫй роман, страница 50 – Наринэ Абгарян

— Манную кашу?

— Мань, издеваешься, что ли?!

— Гыгыгы!!!

Маму разговор с Маней взбодрил. Можно даже сказать — взбудоражил. Я вообще не уверена, что она смогла уснуть после этого разговора. Вполне возможно, что две оставшиеся ночи она только и делала, что металась из угла в угол да пекла пироги.

— Тетьнадь, — конспиративно заслонившись от очереди спиной, вещала в трубку Маня, — а папа себя как ведет? Нормально? А Ба когда возвращается? В среду? А чего она мне привезет? Не знаете? Жаль. Вы не говорите ей, что папа себя плохо вел, ладно? А то я его знаю, небось натворил делов. Чучундр своих домой приводил? Нет? Странно. А я чего, а я ничего, я очень даже уважительно об отце говорю!

Тут Маня развернула список и набрала побольше воздуха в легкие.

— А вы прямо с самого утра приедете? Ура! А торт «Мишку» испечете? Ура! А «Наполеон»? Не успеете? Ну, ничего. Тетьнадь, а булочки нам привезете? С миндалем, как я люблю? А шашлык делать будем? А конфет привезете? И фруктов нам привезите, ладно? И жареную курицу. А лучше две. (Пробежала глазами по списку, крепко задумалась.) В общем — мы кушать хотим!

— Вас что, совсем не кормят? — перешла на ультразвук мама.

— Да не волнуйтесь вы так, нас кормят! Чем-то таким. Противным. Но мы это не кушаем. Зато хлеба в лагере много, и мы его воруем. И (невнятным шепотом в нос) йблк тоже много. Грю — йблк! Ну яблок же, Тетьнадь! Воруем в саду и потихонечку едим. И воды у нас очень даже много. Особенно в речке. А туалетной бумаги совсем нет. Зато лопухов кругом растет видимо-невидимо, они-то нас и спасают. А завтра мы еще мыться пойдем. В баню! А то сколько можно немытыми ходить! Ну все, до свиданья, Тетьнадь, тут очередь большая.

И Манька торжественно положила трубку.

А вечером мы всей комнатой утешали девочку Седу. Назавтра приезжала Седина мама, и как она отреагирует на историю с комбинацией — мы не знали.

— Она что тебе сегодня сказала?

— Я с братом разговаривала, мама на работе была.

— Спросила бы брата!

— Я что, сумасшедшая брата спрашивать? Он скажет, что мама меня убьет. Противный такой — сил нет, — возмутилась Седа.

Она достала из чемодана комбинацию и скорбно напялила на себя. Мы дружно затрепетали — комбинация была неземной красоты — нежно-бежевая, с кружевом по подолу и вышивкой на груди.

Когда мы увидели ее впервые, чуть не сдохли от зависти.

— Седа, — простонали мы, — а что это за красота такая?!

— Это моя комбинация, — похвасталась Седа.

— Откуда она у тебяаааа?

— Купили ее мне.

— Ооооо, — затряслись мы и обступили Седу со всех сторон. — Кто ее тебе купил?

— Мама. Я в ней сплю. Это моя ночнушка. — Седа надела комбинацию и гордо прошлась по комнате. Комбинация была несколько великовата, можно даже сказать, что Седа утопала в ней — лиф болтался в районе трусов, а подол мотался по полу, но это ничуть не портило ее роскошного вида. Мы ходили следом и, завистливо скривив рты, водили руками по ажурной вышивке на талии.

Но тут в комнату вошла товарищ Маргарита.

— Это что тут происходит? Ну-ка марш по кроватям! — скомандовала она.

Мы кинулись врассыпную.

— Седа, а что это на тебе надето? — удивленно подняла брови вожатая.

— Это моя комбинация, — забегала глазами Седа.

Товарищ Маргарита подошла к Седе, внимательно изучила комбинацию, вывернула ярлык.

— Уууу, Югославия? Надо же. И пахнет духами. «Клима»?

— Ага, — шмыгнула носом Седа.

— Снимай, горе моё, — вздохнула товарищ Маргарита. — Мама небось обыскалась?

— Не знаю, — засопела Седа.

— Завтра позвоним и предупредим ее, что комбинация у тебя. Чтобы она не беспокоилась.

Товарищ Маргарита аккуратно сложила комбинацию, убрала ее в Седин чемодан, пожелала всем спокойной ночи и, выключив свет, вышла из комнаты.

Какое-то время в комнате стояла гробовая тишина, только и слышно было, как за окном шумит речка да поют сверчки. Всем было жалко Седу, ведь она без спросу взяла мамину комбинацию, а за это по головке не погладят! Каждой хотелось сказать ей что-то утешительное, но нужных слов придумать не получалось.

— Вот! — вдруг села в постели Маня. — А я, например, когда была маленькая, ела штукатурку. Отколупывала со стен и ела.

— Да ладно! — с готовностью отозвалась комната.

— Клянусь! И ноги у меня были кривые, и не выпрямились, пока я всю штукатурку в доме не съела. А еще, — не унималась Манька, — я воровала у Ба ее золотые украшения и дарила моей воспитательнице.

— Оооо, — только и смогли выдохнуть девочки.

— А я села голой попой на раскаленный металлический табурет. Он под солнцем раскалился, а я села. И потом меня возили в больницу на перевязки, — похвасталась я.

— А чего это ты голой попой на табурет села?

— Дура была, — победно доложилась я.

— Гыгыгы, — покатились девочки.

— А я изрезала на мелкие кусочки новую скатерть — хотела сшить своей кукле свадебное платье. А скатерть эта была дорогущая — ее должны были подарить маминой начальнице, аж всем коллективом деньги собирали, — вздохнула Сюзанна.

— И чего? — похолодели мы.

— Чего. Влетело, конечно. Папиным ремнем. Попа потом горелаааа…

Воцарилась минутная тишина. Все с ужасом представляли, как у Сюзанны горела попа.

— А я вот видите, — всхлипнула Седа.

— Да ну, можно подумать, — села в кровати Каринка, — а вот я…

И до поздней ночи вся комната, затаив дыхание, слушала рассказы о Каринкиных шалостях.

Периодически у какой-нибудь девочки не выдерживали нервы, и она восклицала:

— Ну ты вообще беда!

— Да, я такая, — с достоинством соглашалась Каринка.

В ту ночь нам удалось успокоить Седу, но сейчас родительский день был буквально на носу, и она горестно вздыхала, представляя, что ее ждет завтра.

— Побьет небось.

— Ну, может, и побьет, — соглашались мы, — но не сильно. Во-первых, ей будет неудобно на глазах у всего лагеря тебя бить, а во-вторых, она по тебе все равно соскучилась. А когда по человеку соскучился — наказывать его не хочется.

— Да? — обрадовалась Седа.

— Конечно!

— И вообще, — подала голос Маня, — не станет же она с твоего папы сдирать ремень, чтобы тебя наказывать. Вдруг брюки упадут, и весь лагерь увидит его трусы. Может, трусы у него несвежие! И вообще дырявые! Спереди и сзади!

А в воскресенье приехали родители. Нет, не так.