Онлайн книга «Мой генерал»
— А почему, черт возьми, вас это беспокоило?! — Потому, черт возьми, что все это может оказаться гораздо серьезнее, чем вы думаете, — вдруг холодно сказал он, — гораздо серьезнее, знаете ли! В этом холодном, и очень мужском, и очень высокомерном гоне вдруг послышался Микки Рурк, и еще немного Ричард Гир, и отчасти даже Николас Кейдж или как там его… И тут Марина неожиданно успокоилась. — А я его все-таки нашла, — сказала она и с гордостью потрясла ремнем, — представляете? — Почти нет, — признался Федор Тучков, — почти не представляю. Может быть, мы все-таки пойдем отсюда? Скоро рассветет. — Еще не скоро. — Скоро. — Не скоро. Марина чуть-чуть приблизилась к нему, а потом быстро пошла в сторону теннисного корта, обходя Тучкова Четвертого по дуге. Федор двинулся следом. — А почему вы лежали на животе? — Потому что ремень был застегнут. Вокруг сваи. Я его расстегивала. — Застегнут? — переспросил Федор. — Совсем плохо дело. — Почему? — Ну, — неторопливо начал он у нее за спиной, — не думаете же вы, что покойник сам его так застегнул! Марина взглянула на него через плечо. Лица по-прежнему не видно. — Я вообще не понимаю, зачем его застегнули, — призналась она, — да еще… на свае. Зачем? — Если покойник… не сам утонул, — буркнул Федор, — тогда понятно зачем. — И зачем? — Чтобы он не всплыл, конечно, — с досадой сказал он. — Его пристегнули к свае его собственным ремнем, чтобы он не мог всплыть. Яснее ясного. — Господи, — пробормотала Марина. Узкий кусок кожи в руке вдруг стал тяжелым, как будто она тащила не ремень, а гильотину. Они шли уже вдоль сетки. Сейчас чуть-чуть вверх, потом за угол, и станет виден ее открытый балкон с белой шторой, залитый изнутри ярким и безопасным светом. — Наверное, я должна пойти с этим в милицию. — Наверное, будет лучше, если вы немедленно об этом забудете, а ремень завтра выбросите обратно в пруд. Хотите, я могу выбросить. — Как?! — Так. Все равно… покойнику вы уже ничем не поможете, зато наживете себе проблем. — Позвольте, — пробормотала до глубины души возмущенная Марина и даже приостановилась. Федор сразу оказался впереди, засверкали его необыкновенные штаны. — Позвольте, но ведь это же убийство! И это я — я! — поняла, что его… пристукнули! То есть не пристукнули, а утопили! Кроме меня, никто не догадался! — Да и вам хорошо бы не догадываться! — Да почему?! Тут он остановился и повернулся к ней лицом, так что она почти уткнулась в него носом. Странное дело. От него легко и хорошо пахло, как будто непосредственно перед рейдом на прудик он принял душ и побрился. Марина принюхалась. Интеллигентный французский одеколон как-то не вязался с пестроцветными спортивными штанами. Ох, врет кто-то из них — то ли запах, то ли штаны! — Мариночка, — проникновенно начал Федор Тучков, и Марина чуть-чуть отодвинулась, — то, что вы нашли ремень, ничего не значит. Ну, ремень и ремень. Того, что он был пристегнут к свае, никто не видел. Да и потом! — Что потом? — В милицейском протоколе написано «несчастный случай». Никто не напишет там по собственной воле «преднамеренное убийство». Ни один милиционер, знаете ли. — Да мало ли что там написано! Это же убийство, и его надо расследовать! — Ну, расследуйте, — хмуро согласился Тучков Четвертый. Он ничего не знал о «приключении», которое она мечтала заполучить хоть один раз в жизни, — чтобы Снегом занесло отель, как в пьесе Джона Б. Пристли, чтобы под подушкой у старшей горничной загорелый полицейский капитан нашел пузырек с надписью «мышьяк», купленный в деревенской аптеке, чтобы священник подслушал странный разговор, да и сам он, кажется, затевает что-то зловещее, недаром из-под его воротничка выглядывает нечто, подозрительно похожее на татуировку с головой змеи… Тут в самой гуще ее детективных мыслей некстати оказался Федор Тучков. — Э… э… вы знаете, кем он был? — Кто? — Ваш утопленник. — Во-первых, никакой он не мой, а во-вторых, не знаю. А что? Это имеет значение? — Для расследования, которое вы собираетесь проводить, конечно, имеет. — Я не собираюсь проводить никакого расследования! — несколько непоследовательно вспылила Марина. — Господи, зачем вы за мной потащились! На это он ничего не ответил, и до темной громады корпуса с одним-единственным освещенным окном — Марининым — они дошли в полном молчании. На газоне, казавшемся черным, лежал косой четырехугольник света. Федор зашел в этот четырехугольник и неожиданно попросил вежливо: — Разрешите посмотреть. — И потянул у нее ремень. Смотрел он недолго. Повертел так и сяк, колупнул пряжку и зачем-то подергал. — Ну что? — с любопытством спросила Марина. — Вы думаете, что именно этот ремень был у него в джинсах? — А какой же еще?! — Не похоже, — заключил Федор, — совсем не похоже. — Почему?! Федор приложил палец к губам: — Тише! Что вы кричите? — Я не кричу! — шепотом сказала Марина и оглянулась по сторонам. Санаторий спал, и здесь, под собственным балконом, казалось, что вокруг очень светло и отчасти даже романтично. Пожалуй, вполне сойдет за «приключение». — Так почему не похоже? — Потому что это брючный ремень, а не джинсовый. — Фью-ю, — насмешливо присвистнула Марина, — какие тонкости! — Да не тонкости! — возразил Тучков Четвертый с досадой. — Смотрите. Видите? И сунул вышеупомянутый брючный ремень ей под нос. — Вижу. Ремень. — Он узкий. — Ну и что? |