Онлайн книга «Компромисс»
|
Можно еще в резерве оставить начитанного домуправа. Сименоном интересовался. Но у Лиды с ним конфликт из-за вечно переполненных мусорных баков… Ладно… Надо браться за дело!.. — До свидания, Верочка, мальчики! — Агапова, не пропадай!.. Позвонила Борьке Левину в клинику. Узнал, обрадовался, договорились на час. Бывший надзиратель оказался дома. — Приезжайте, — сказал он, — и если можно, купите три бутылки пива. Деньги сразу же верну. Лида зашла в гастроном на улице Карья, купила пиво. Дома в районе новостроек: от подъезда до подъезда — километр… Алиханов встретил ее на пороге. Это был огромный молодой человек с низким лбом и вялым подбородком. В глазах его мерцало что-то фальшиво неаполитанское. Затеял какой-то несуразный безграмотный возглас и окончить его не сумел: — Чем я обязан, Лидочка, тем попутным ветром, коего… коего… Достали пиво? Умница. Раздевайтесь. У меня чудовищный беспорядок. Комната производила страшное впечатление. Диван, заваленный бумагами и пеплом. Стол, невидимый под грудой книг. Черный остов довоенной пишущей машинки. Какой-то ржавый ятаган на стене. Немытая посуда и багровый осадок в фужерах. Тусклые лезвия селедок на кЛочке газетной бумаги… — Идите сюда. Тут более-менее чисто. Надзиратель откупорил пиво. — Да, колоритно у вас, — сказала Лида. — Я ведь по образованию гигиенист. — Меня за антисанитарию к товарищескому суду привлекали. — Чем же это кончилось? — Ничем. Я на мятежный дух закашивал. Поэт, мол, йог, буддист, живу в дерьме… Хотите пива? — Я не пью. — Вот деньги. Рубль одиннадцать. — Какая ерунда, — сказала Лида. — Нет, извините, — громко возмутился Алиханов. Лида сунула горсть мелочи в карман. Надзиратель ловко выпил бутылку пива из горлышка. — Полегче стало, — доверительно высказался он. Затем попытался еще раз, теперь уже штурмом осилить громоздкую фразу: — Чем я обязан, можно сказать, тому неожиданному удовольствию, коего… — Вы филолог? — спросила Агапова. — Точнее — лингвист. Я занимаюсь проблемой фонематичности русского «Щ»… — Есть такая проблема? — Одна из наиболее животрепещущих… Слушайте, что произошло? Чем я обязан неожиданному удовольствию лицезреть?.. Надзиратель опрокинул вторую бутылку. — Мы готовим радиопередачу «Встреча с интересным человеком». Необходим герой с оригинальной биографией. Вы филолог. Точнее — лингвист. Бывший надзиратель. Человек многоплановой жизни… У вас многоплановая жизнь? — Последнее время — да, — честно ответил надзиратель. — Расскажите поподробнее о ваших филологических исследованиях. Желательно, в доступной форме. — Я вам лучше дам свой реферат. Что-то я плохо соображаю. Где-то здесь. Сейчас найду… Алиханов метнулся к напластованиям бумаги. — В другой раз, — успокоила Лида. — Мы, очевидно, еще встретимся. Это у нас предварительная беседа. Мне хочется спросить. Вы были надзирателем, это опасно, рискованно? Алиханов неохотно задумался. — Риск, конечно, был. Много водки пили. Лосьоном не брезговали. На сердце отражается… — Я имела в виду заключенных. Ведь это страшные люди. Ничего святого… — Люди как люди, — сказал Алиханов, откупоривая третью бутылку. — Я много читала. Это особый мир… Свои законы… Необходимо мужество… Вы мужественный человек? Алиханов вконец растерялся. — Люба, — сказал он. — Лида. — Лида! — почти закричал Алиханов. — Я сейчас достану шесть рублей. У меня гуманные соседи. Возьмем полбанки и сухого. Что-то я плохо соображаю. — Я не пью. Вы мужественный человек? — Не знаю. Раньше мог два литра выпить. А теперь от семисот граммов балдею… Возраст… — Вы не понимаете. Мне нужен оригинальный человек, интересная личность. Вы филолог, тонко чувствующий индивидуум. А раньше были надзирателем. Ежедневно шли на риск. Душевная тонкость очень часто сопутствует физической грубости… — Когда я вам грубил? — Не мне. Вы охраняли заключенных… — Мы больше себя охраняли. — Откуда у вас этот шрам? Не скромничайте, пожалуйста… — Это не шрам, — воскликнул Алиханов, — это фурункул. Я расчесал… Извините меня… — Я все-таки хочу знать, что вы испытывали на Севере? фигурально выражаясь, о чем молчала тундра? — Что? — О чем молчала тундра? — Лида! — дико крикнул Алиханов. — Я больше не могу1 Я не гожусь для радиопередачи! Я вчера напился! У меня долги и алименты! Меня упоминала «Немецкая волна»! Я некоторым образом — диссидент! Вас уволят… Отпустите меня… Лида завинтила колпачок авторучки. — Жаль, — сказала она, — материал интересный. Будьте здоровы. Я вам позвоню. А вы пока отыщите свой реферат… Надзиратель стоял обессиленный и бледный. — Минутку, — сказал он, — я тоже иду. У меня гуманные соседи… На площадке они расстались. Лида зашагала вниз. Алиханов взлетел на четвертый этаж… Левин обнял ее и долго разглядывал. — Да, — сказал он, — годы идут, годы идут… — Постарела? — Как тебе сказать… Оформилась. — А ты обрюзг. Позор. Галина дома? — На собрании в школе. Хулиган у нас растет… Толстею, говоришь? Жена советует: «Тебе надо бегать по утрам». А я отвечаю: «Если побегу, то уже не вернусь…» Кофе хочешь? Раздевайся… — Только после вас, доктор, — вспомнила Лида какую-то старую шутку. Они прошли в гостиную. Торшер с прожженным абажуром. Иностранные журналы на подоконнике. — Хорошо у тебя, — сказала Лида, — в новых квартирах жутко делается. Все полированное, сплошной хрусталь… — Хрусталь и у меня есть, — похвастал Левин. — Где? — В ломбарде. — По-прежнему канцерогенами занимаешься? — По-прежнему. — Расскажи. — Минуточку, чайник поставлю. — Жду… Лида вынула записную книжку, авторучку и сигареты «БТ». Левин вернулся. Они закурили. |