Онлайн книга «Компромисс»
|
— Я, в общем-то, по делу, — сказала Лида. — К вашим услугам. — Мы готовим радиопередачу «Встреча с интересным человеком». Людмила Сергеевна кое-что о вас рассказывала… И я подумала… Мне кажется, вы интересный человек… — Человек я самый обыкновенный, — произнес Владимир Иванович, — хотя не скрою, работу люблю и в коллективе меня уважают… — Где вы работаете? — Лида достала блокнот. — В Порхове имеется филиал «Красной зари». Создаем координатные АТС. Цех большой, ведущий. По итогам второго квартала добились серьезных успехов… — Вам не скучно? — Не понял. — Не скучно в провинции? — Город наш растет, благоустраивается. Новый Дом культуры, стадион, жилые массивы… Записали? Владимир Иванович наклонил бутылку. Лида отрицательно покачала головой. Он выпил. Подцепил ускользающий маринованный гриб. Лида, выждав, продолжала: — Я думаю, можно быть провинциалом в столице и столичным жителем в тундре. — Совершенно верно. — То есть провинция — явление духовное, а не географическое. — Вот именно. Причем снабжение у нас хорошее: мясо, рыба, овощи… — Гастролируют столичные творческие коллективы? — Разумеется, вплоть до Магомаева. Владимир Иванович снова налил. — Вы, наверное, много читаете? — спросила Лида. — Как же без этого. Симонова уважаю. Ананьева, военные мемуары, естественно — классику: Пушкина, Лермонтова, Толстого… Последних, как известно, было три… В молодости стихи писал… — Это интересно. — Дай Бог памяти. Вот, например… Владимир Иванович откинулся на спинку кресла: Каждый стремится у нас быть героем, Дружно шагаем в строю, Именем Сталина землю покроем, Счастье добудем в бою… Лида подавила разочарование. — Трудно быть начальником цеха? — Прямо скажу — нелегко. Тут и производственный фактор, и моральный… План, текучесть, микроклимат, отрицаловка… А главное, требовательный народ пошел. Права свои знает. Дай то, дай это… Обязанностей никаких, а прав до черта… Эх, батьки Сталина нет… Порядок был, порядок… Опоздал на минуту — под суд! А сейчас… Разболтался народ, разболтался… Сатирики, понимаешь, кругом… Эх, нету батьки… — Значит, вы одобряете культ личности? — тихо спросила Агапова. — Культ, культ… Культ есть и будет… Личность нужна, понимаете, личность! Владимир Иванович разгорячился, опьянел. Теперь он жестикулировал, наваливался и размахивал вилкой. — Жизнь я нелегкую прожил. Всякое бывало. Низко падал, высоко залетал… Я ведь, между нами был женат… — Почему — между нами? — удивилась Лида. — На племяннице Якира, — шепотом добавит Владимир Иванович. — Якира? Того самого? — Ну. Ребенок был у нас. Мальчишка… — И где они сейчас? — Не знаю. Потерял из виду. В тридцать девятом году… Владимир Иванович замолчал, ушел в себя. Долго Лида ждала, потом, волнуясь, краснея, спросила: — То есть как это — потерял из виду? Как можно потерять из виду свою жену? Как можно потерять из виду собственного ребенка? — Время было суровое, Лидочка, грозовое, суровое время. Семьи рушились, вековые устои: рушились… — При чем тут вековые устои?! — неожиданно крикнула Лида. — Я не маленькая. И все знаю. Якира арестовали, и вы подло бросили жену с ребенком. Вы… Вы… Вы — неинтересный человек! — Я попросил бы, — сказал Владимир Иванович, — я попросил бы… Такими словами не бросаются… — И затем уже более миролюбиво: — Ведите себя поскромнее, Лидочка, поскромнее, поскромнее… Милорд приподнял голову. Лида уже не слушала. Вскочила, сорвала курточку в прихожей и хлопнула дверью. На лестнице было тихо и холодно. Тенью пронеслась невидимая кошка. Запах жареной рыбы наводил тоску. Лида спустилась вниз и пошла через двор. Влажные сумерки прятались за гаражами и около мусорных баков. Темнели и поскрипывали ветки убогого сквера. На снегу валялся деревянный конь. Лида заглянула в почтовый ящик, достала «Экономическую газету». Поднялась и отворила дверь. В комнате мужа гудел телевизор. На вешалке алело Танино демисезонное пальто. Лида разделась, кинула перчатки на зеркальный столик. В уборную, едва поздоровавшись, скользнул молодой человек. Грязноватые локоны его были перевязаны коричневым сапожным шнурком. Плюшевые брюки ниспадали, как шлейф. — Татьяна, кто это? — Допустим, Женя. Мы занимаемся. — Чем? — Допустим, немецким языком. Ты что-нибудь имеешь против? — Проследи, чтобы он вымыл руки, — сказала Лида. — Как ты любишь все опошлить! — ненавидящим шепотом выговорила дочь… Лида позвонила мне в час ночи. Ее голос звучал встревоженно и приглушенно: — Не разбудила? — Нет, — говорю, — хуже… — Ты не один? — Один. С Мариной… — Ты можешь разговаривать серьезно? — Разумеется. — Нет ли у тебя в поле зрения интересного человека? — Есть. И он тебе кланяется. — Перестань. Дело очень серьезное. Мне в четверг передачу сдавать. — О чем? — Встреча с интересным человеком. Нет ли у тебя подходящей кандидатуры? — Лида, — взмолился я, — ты же знаешь мое окружение. Сплошные подонки! Позвони Кленскому, у него тесть — инвалид… — У меня есть предложение. Давай напишем передачу вместе. Заработаешь рублей пятнадцать. — Я же не пользуюсь магнитофоном. — Это я беру на себя. Мне нужен твой… — Цинизм? — подсказал я. — Твой профессиональный опыт, — деликатно сформулировала Лида. — Ладно, — сказал я, чтобы отделаться, — позвоню тебе завтра утром. Вернее — сегодня… — Только обязательно позвони. — Я же сказал… Тут Марина не выдержала. Укусила меня за палец. — До завтра, — сказал (вернее — крикнул) я и положил трубку… |