Онлайн книга «Философ»
|
Я ошалел до того, что едва не проехал мою станцию, успев выскочить из вагона, только когда зазвучал сигнал отправления. Закрывавшиеся двери защемили мне ногу, я вырвал ее, споткнулся, и документы разлетелись по платформе. Я рухнул на бетон, собирая бумаги, хватая их, совершая броски, чтобы успеть подцепить страницы, которые норовили слететь на рельсы, и сознавая, что люди, идущие по платформе, огибают меня по широкой дуге. Поднявшись наверх, я зашел в аптеку и купил пластиковые пакеты. Документы весили столько, что ручки пакетов резали ладони, и ко времени, когда я добрался до дома Дрю, кончики моих пальцев онемели и стали лиловыми. Я позвонил. – Да? – Это я. – Что случилось? – Мне нужно пожить у тебя. – С тобой все в порядке? – Впусти меня, пожалуйста. Наделенный счастливым даром всеприятия, Дрю не стал задавать мне никаких вопросов, когда я вошел, опустился на его кушетку, поставил пакеты на пол да так и просидел до позднего вечера. – Я заскочу ненадолго в душ, – в какой-то момент сказал он. – Альма умерла. Дрю заморгал. – О черт. – Она все оставила мне. – Я поднял на него взгляд. – Оставила мне дом. – Ты шутишь. Я покачал головой. – Ничего себе!.. Я молчал. – Что случилось? – спросил он. Я молчал. – Сам-то ты как? – Я не могу вернуться туда. – Почему? – Потому что не могу. – Джозеф… – Не могу. – Ладно. Ладно. Извини. Молчание. Он встал: – Мне на работу пора. Я молчал. – В морозилке полуфабрикаты, захочешь есть – разогрей на сковородке. Я кивнул. – Не пропадешь тут без меня? Я ответил: – Не знаю. Он с секунду помедлил, потом тоже кивнул и вышел из комнаты. Я услышал, как зашумел душ, откинул голову на спинку кушетки и закрыл глаза. Следующие несколько дней я уныло бродил по квартире, прибирался в ней – если существует на свете пустое занятие, так это именно оно и было. Стоило мне протереть все столы и расставить DVD в алфавитном порядке, как Дрю возвращался домой, на все лады расхваливал мои достижения, а затем ликвидировал их, уничтожая за пять минут результаты пятичасовой работы. Интересно, что все вещи возвращались именно туда, где я их обнаруживал, определенная, покрытая чайными пятнами салфетка выкладывалась на совершенно определенный стул, наполовину израсходованный рулон клейкой ленты забивался пинком под стол. По-видимому, даже у Дрю имелась своя система. Не могу сказать, что он обладал такими уж изощренными навыками утешителя, однако усилия как-то поднять мое настроение предпринимал. – Тебе когда-нибудь приходило в голову, – спросил он как-то вечером, сидя за компьютером и бегая пальцами по клавиатуре, – что одно из немногих мест на свете, из которых невозможно послать заказ в «Амазон», это нутро самого «Амазона»? Я промолчал. – Знаешь, рано или поздно тебе придется признать: это именно то, чего она хотела, тюк в тюк. Я, лежавший на софе, перевернулся на другой бок. – Ладно, – сказал он. – Ты просто… перестань наводить здесь порядок, идет? Я надеялся лишь, что Альму все происходившее здорово веселило. Надеялся, что она находит его безумно смешным. Если она хотела вознаградить меня за мое к ней дружеское отношение, если думала, что сможет подвигнуть меня на возвращение к работе, так ведь для этого наверняка существовали способы и получше. Ныне меня ожидало то, к чему стремится каждый, а нищие интеллектуалы в особенности, – финансовая независимость, – я же испытывал не облегчение и не благодарность, но чувство вины и страх. Двадцать тысяч долларов могут казаться кучей денег, однако до сей поры мне не приходилось платить за еду, за электричество и прочее. Если же мне придется подыскать какую-то работу, она, по сути дела, лишит меня двадцати четырех месяцев предположительной свободы… Кстати, почему двадцать четыре? С точки зрения Альмы, мне требовался всего лишь стартовый рывок. Одного года могло не хватить, получив три, я принялся бы неторопливо и вяло разводить пары… Двадцать четыре месяца означали вот что: к следующему июню мне надлежало закончить черновой вариант, потратить лето на его проработку, а следующий год – на окончательную отделку всего, что потребно для подачи диссертации, защиты, получения степени… От такого количества неустойчивых переменных величин у меня щемило сердце. Адвокат был прав. Никакого добра из этого не проистечет – особенно после того, как Эрик все узнает. Сколько из тех двадцати тысяч мне придется потратить, чтобы почувствовать себя в безопасности? Нужно будет оборудовать дом системой тревожной сигнализации, сменить замки, укрепить окна… А все это стоит денег. Впрочем, выпутаться из этой истории не так уж и сложно. Мне стоит лишь пренебречь условиями Альмы, и все ее наследство уплывет из моих рук, и я останусь тем, кем я был прежде. Однако и это не представлялось мне выходом из положения. Потому что Дрю был прав. Конечно, со своими деньгами люди вправе делать все, что им заблагорассудится. И могу ли я с чистой совестью отказать Альме в осуществлении ее последней воли? Единственная моя предсмертная просьба. Я оставил Дрю благодарственную записку, собрал документы и пошел к дому. К дому? К моему дому. Имея в виду, разумеется, что я выполню порученную мне работу. Сама концепция обладания собственностью странна до невероятия. Я понимаю, что она образует основу общества и так далее, но при внимательном рассмотрении в ней проступает некое шаманство. Политические философы пролили реки чернил, пытаясь определить, что делает имущество человека его собственностью. Вот один знаменитый пример: Локк полагал, что мы приобретаем собственность, когда вкладываем в нее наш труд – обрабатываем, к примеру, участок земли. (Что три столетия спустя привело Роберта Нозика к вопросу: «Если я обладаю банкой томатного сока и выливаю его в море, так что молекулы сока равномерно распределяются в воде, вступаю ли я тем самым во владение морем или просто глупо расходую томатный сок?») Из всех объяснений происхождения собственности – общее согласие, политическая либо физическая власть, передача во владение et cetera [23] – ни одно, похоже, на нынешнюю мою ситуацию не распространялось. Дом со всем, что в нем находится, и все иное не упомянутое отдельно имущество были вручены мне без моего согласия, без каких-либо просьб или затрат с моей стороны. |