Онлайн книга «Философ»
|
– Да… И все-таки приятно было бы сказать ей что-нибудь на прощание. Она снова кивнула, сунула в карман носовой платок. – Ну что же, всего хорошего. – Спасибо. Вам тоже. Но, э-э… доктор? Не уверен, что вам об этом известно, но Альма оставила вам драгоценное украшение. Молчание, затем: – Да, мне говорили. – О, – произнес я. – Я так понимаю, вы видели, э-э… – Видела. И я немедля почувствовал себя идиотом. Я вовсе не собирался злорадствовать, но как еще могла она истолковать мое поведение? Вот он я – сижу на груде золота, между тем как она получила за пятнадцать лет домашних визитов всего-навсего побрякушку. И все-таки я счел ее ледяной тон не заслуженным мной. Решение-то Альма принимала, не я. – Есть там украшение, которое вам особенно нравится? – спросил я. Молчание. – Не могу сказать, что я к ним приглядывалась. – Там вещи самые разные. – Я понимал, что мне лучше заткнуться, однако остановиться не мог. – Заезжайте как-нибудь, выберите одну. Или… я вот подумал… Вы не хотите взглянуть на них? Она уставилась на меня: – Сейчас? – Нет-нет-нет. Конечно, нет. Совсем не обязательно сейчас. Когда вам будет удобно. Молчание. – Знаете что, – неожиданно сказала она, – давайте-ка покончим с этим раз и навсегда. Дорога до дома показалась мне чудовищно длинной. – Дом сорок девять, – сказал я ее мужу. – В конце квартала. – Он знает, где это, – сказала доктор Карджилл. Поднявшись на второй этаж и открыв дверь хозяйской спальни, доктор замерла. О чем она думает, я понял мгновенно: о том, что я уничтожил все следы Альмы. – Сюда, – сказал я, с чрезмерной ретивостью подскакивая к туалетному столику. Там были кольца, браслеты, тончайшие золотые и платиновые цепочки; серьги с сапфирами и кулоны им под стать; жемчуг, добытый в южных морях; рубиновая брошь в виде попугая – на Альме я ничего этого ни разу не видел. Пальцы доктора Карджилл перебирали украшения, и я обнаружил вдруг, что мысленно подталкиваю ее к вещицам подешевле. В конце концов, то, что она оставит, я смогу продать, а до меня начинало доходить, что двадцати тысяч долларов мне ну никак не хватит. Нужно же будет счета оплачивать – я уже выяснил, во что это обойдется. И потом, я подумывал о покупке нового компьютера, настольного. Горбиться над крошечным экраном хорошо, когда ты знаешь, что тебя могут в любую минуту попросить очистить помещение, но домовладельцу оно не к лицу. А ведь эти штуки на деревьях не растут, верно? В то же самое время мне было не по себе из-за моего поведения на кладбище. Не исключено ведь, что придется попросить доктора выступить в суде, обрисовать мой нравственный облик. – Вы не стесняйтесь, берите что нравится, не обязательно только одну, – сказал я. Губы ее снова слегка дернулись. – Спасибо. – Не хотите выпить? – Нет, мне и так хорошо. – Может быть, ваш муж захочет? Рона Карджилла мы оставили в гостиной. – И он перебьется. – Ладно, – сказал я, с облегчением наблюдая за тем, как она опускает на место массивный золотой браслет. – А вот я в драгоценностях ничего не смыслю. Она посмотрела мне в глаза и сказала: – Да и откуда бы вам? И мне мгновенно пришла в голову пугающая мысль: доктор Карджилл заметила изменения, которые я ощутил в себе, когда вернулся в этот дом, – когда стал его хозяином, – они, точно парша, зримо расползаются по всему моему телу. Я попытался попытаться сказать что-нибудь, но у меня перехватило горло. Доктор снова начала перебирать драгоценности, потом поднесла к ушам серьги, взглянула на себя в зеркало. – Мне звонили из полиции. – Правда?.. Она кивнула: – Спрашивали о ваших отношениях с Альмой. Молчание. – Хм, – выдавил я. Молчание. – Я сказала, что вы очень заботились друг о друге. – Так оно и было. Она вернула серьги назад. – По-видимому. Я промолчал. Она отступила от столика, скрестила на груди руки: – Я ничего из этого брать не хочу. – Что-то не так? – Все так. Просто мне ничего не нужно. – Хорошо. Но… Ладно, но, как бы то ни было, она хотела оставить вам что-нибудь. – Это не означает, что я обязана что-нибудь принимать. – Я понимаю, но… Вот, – я схватил брошь в виде попугая, – как вам это? Или… или… ладно, не это. Хорошо. Вовсе не обязательно брать драгоценность. – Я слышал себя словно со стороны: то, что я нес, сильно походило на бред. – По сути дела, ладно, да, это должна быть вещь отсюда, вот что она подразумевала. Однако… я что хочу сказать – если есть какая-нибудь книга или художественное произведение… вы обойдите дом, осмотритесь, я не против… Ну… то есть… ей очень хотелось, чтобы вы что-то взяли. Она была вам благодарна, вот и… Дело ваше, конечно, однако, если говорить о духе и значении посмертного дара… я думаю, будет правильно, если вы… да, вот так. Вы совсем ничего не хотите? Молчание. В конце концов она сказала: – Выберите что-нибудь сами и пришлите мне. – Я… Э-э… Да, наверное, можно и так. А есть у вас какие-нибудь предпо… – Нет. – Ладно. Ладно, хорошо. Если вы уверены… – Уверена. – Хорошо. Отлично. Хотя, я уже говорил, ха-ха, я в драгоценностях мало что понимаю, так что если мой выбор вам не понравится, то вы уж не обессудьте. – Мне, вообще говоря, все равно, – сказала она. – Я просто не хочу больше думать об этом. – Хорошо, – согласился я. – Ладно. Она указала большим пальцем на дверь: – Я лучше пойду. Внизу ее муж разглядывал каролинских попугаев. – Поехали? – Поехали. Слушая, как они отъезжают, я решил, что пошлю ей не одну вещицу, а несколько. Две, может быть, три хорошие вещи – или полдюжины тех, что подешевле… Сейчас она расстроена, это естественно. Мне и самому было больно смотреть, как Альма уходит под землю, боль эта все еще была свежа в моей памяти. Нужно также учесть и душевную травму, нанесенную ей самоубийством женщины, за которой она столько лет ухаживала. Как тут не рассердиться? Я и сам рассердился, а ведь мое знакомство с Альмой было в пятнадцать раз короче знакомства доктора. Однако я мою обиду поборол, поборет и доктор Карджилл. А то, что я пошлю, ей понравится. Естественно, понравится. Прекрасные вещи и сделаны со вкусом, с самым лучшим. |