Онлайн книга «Чемодан»
|
— Напайку делаю, — сказал Чурилин, — ювелирная работа. Погляди. Я увидел латунную бляху с рельефной звездой. Внутренняя сторона ее была залита оловом. Ремень с такой напайкой превращался в грозное оружие. Была у нас в ту пору мода — чекисты заводили себе кожаные офицерские ремни. Потом заливали бляху слоем олова и шли на танцы. Если возникало побоище, латунные бляхи мелькали над головами… Я говорю: — Собирайся. — Что такое? — Психа везем на Иоссер. Какой-то зэк рехнулся в четырнадцатом бараке. Между прочим, тетю Шуру укусил. Чурилин говорит: — И правильно сделал. Видно, жрать хотел. Эта Шура казенное масло уносит домой. Я видел. — Пошли, — говорю. Чурилин остудил бляху под краном и затянул ремень; — Поехали… Мы получили оружие, заходим на вахту. Минуты через две контролер приводит небритого, толстого зэка. Тот упирается и кричит: — Хочу красивую девушку, спортсменку! Дайте мне спортсменку! Сколько я должен ждать?! Контролер без раздражения ответил: — Минимум, лет шесть. И то, если освободят досрочно. У тебя же групповое дело. Зэк не обратил внимания и продолжал кричать: — Дайте мне, гады, спортсменку-разрядницу!.. Чурилин присмотрелся к нему и толкнул меня локтем: — Слушай, да какой он псих?! Нормальный человек. Сначала жрать хотел, а теперь ему бабу подавай. Да еще разрядницу… Мужик со вкусом… Я бы тоже не отказался… Контролер передал мне документы. Мы вышли на крыльцо. Чурилин спрашивает: — Как тебя зовут? — Доремифасоль, — ответил зэк. Тогда я сказал ему: — Если вы, действительно, ненормальный — пожалуйста. Если притворяетесь — тоже ничего. Я не врач. Мое дело отвести вас на Иоссер. Остальное меня не волнует. Единственное условие — не переигрывать. Начнете кусаться — пристрелю. А лаять и кукарекать можете сколько угодно… Идти нам предстояло километра четыре. Попутных лесовозов не было. Машину начальника лагеря взял капитан Соколовский. Уехал, говорят, сдавать какие-то экзамены в Инту. Короче, мы должны были идти пешком. Дорога вела через поселок, к торфяным болотам. Оттуда — мимо рощи, до самого переезда. А за переездом начинались лагерные вышки Иоссера. В поселке около магазина Чурилин замедлил шаги. Я протянул ему два рубля. Патрульных в эти часы можно было не опасаться. Зэк явно одобрил нашу идею. Даже поделился на радостях: — Толик меня зовут… Чурилин принес бутылку «Московской». Я сунул ее в карман галифе. Осталось потерпеть до рощи. Зэк то и дело вспоминал о своем помешательстве. Тогда он становился на четвереньки и рычал. Я посоветовал ему не тратить сил. Приберечь их для медицинского обследования. А мы уж его не выдадим. Чурилин расстелил на траве газету. Достал из кармана немного печенья. Выпили мы по очереди, из горлышка. Зэк сначала колебался: — Врач может почувствовать запах. Это будет как-то неестественно… Чурилин перебил его: — А лаять и кукарекать — естественно?.. Закусишь щавелем, и все дела. Зэк сказал: — Убедили… День был теплый и солнечный. По небу тянулись изменчивые легкие облака. У переезда нетерпеливо гудели лесовозы. Над головой Чурилина вибрировал шмель. Водка начинала действовать, и я подумал: «Хорошо на свободе! Вот демобилизуюсь и буду часами гулять по улицам. Зайду в кафе на Марата. Покурю на скамейке возле здания Думы…» Я знаю, что свобода философское понятие. Меня это не интересует. Ведь рабы не интересуются философией. Идти куда хочешь — вот что такое свобода!.. Мои собутыльники дружески беседовали. Зэк объяснял: — Голова у меня не в порядке. Опять-таки, газы… Ежели по совести, таких бы надо всех освободить. Списать вчистую по болезни. Списывают же устаревшую технику. Чурилин перебивал его: — Голова не в порядке?! А красть ума хватало? У тебя по документам групповое хищение. Что же ты, интересно, похитил? Зэк смущенно отмахивался: — Да ничего особенного… Трактор… — Цельный трактор?! — Ну. — И как же ты его похитил? — Очень просто. С комбината железобетонных изделий. Я действовал на психологию. — Как это? — Зашел на комбинат. Сел в трактор. Сзади привязал железную бочку из-под тавота. Еду на вахту. Бочка грохочет. Появляется охранник: «Куда везешь бочку?». Отвечаю: «По личной надобности». — «Документы есть?» —«Нет». — «Отвязывай к едрене фене»… Я бочку отвязал и дальше поехал. В общем, психология сработала… А потом мы этот трактор на запчасти разобрали… Чурилин восхищенно хлопнул зэка по спине: — Артист ты, батя! Зэк скромно подтвердил: — В народе меня уважали. Чурилин неожиданно поднялся: — Да здравствуют трудовые резервы! И достал из кармана вторую бутылку. К этому времени нашу поляну осветило солнце. Мы перебрались в тень. Сели на поваленную ольху. Чурилин скомандовал: — Поехали! Было жарко. Зэк до пояса расстегнулся. На груди его видна была пороховая татуировка: «Фаина! Помнишь дни золотые?!». А рядом — череп, финка и баночка с надписью «яд»… Чурилин опьянел внезапно. Я даже не заметил, как это произошло. Он вдруг стал мрачным и затих. Я знал, что в казарме полно неврастеников. К этому неминуемо приводит служба в охране. Но именно Чурилин казался мне сравнительно здоровым. Я помнил за ним лишь одну сумасшедшую выходку. Мы тогда возили ззков на лесоповал. Сидели у печи в дощатой будке, грелись, разговаривали. Естественно, выпивали. Чурилин без единого слова вышел наружу. Где-то раздобыл ведро. Наполнил его соляркой. Потом забрался на крышу и опрокинул горючее в трубу. Помещение наполнилось огнем. Мы еле выбрались из будки. Трое обгорели. Но это было давно. А сейчас я говорю ему: — Успокойся… Чурилин молча достал пистолет. Потом мы услышали: |