Онлайн книга «Хардкор белого меньшинства»
|
Я задумался. – Нда, – киваю, – наверное, ты права. Ну а мы пошли курить, не возражаешь? – Да идите уж, – машет рукой, – отморозки чертовы… Ну, мы и пошли. Точнее – потащились, ему каждые четыре-пять шагов остановка для отдыха требовалась. Но – дошли. Я ему помог на подоконник влезть, усесться. Достал сигареты, чиркнул зажигалкой. Гляжу, а у него в глазах – такая тоска… Даже мне страшно стало… – Что случилось-то, Егорий? Вроде как – все в порядке, легко отделался. Такие вещи, по идее, только должны вкуса к жизни добавлять, а ты – тоскуешь… Вздыхает, морщится. – Да я, – затягивается глубоко сигаретой, выбрасывает добитый до самого фильтра окурок, медленно выпускает тонкую струйку дыма, – Димон, здесь на такое насмотрелся – жить не хочется… – Ничего себе, – смотрю на него внимательно, – и что же ты такого мог тут увидеть? – Да все то же самое, – отворачивается. – Вот ты, к примеру, знаешь, что фактически у любого человека в момент смерти расслабляются сфинктеры? И как ты ни живи, к чему ни стремись, что ни делай, как правильно ни выстраивай свое бытие, – все одно кончишь где-нибудь на больничной койке. В лучшем случае – без сознания. А может, и с воплями и таким скулежом, что просто звиздец, как стыдно заранее. В говне, поту и крови. И запах будет при этом стоять такой, что даже твои близкие от того, что от тебя останется, ломанутся, как подорванные… Понимаешь? Как ни живи, что ни делай – финал все равно таким будет. С вариациями, разумеется. Но по смыслу – какая разница… И – замолчал. Я тоже молчу. Потом залез в карман, достал еще две сигареты. Прикурил, одну ему в уголок губ вставил. – Ну, и что дальше? – спрашиваю. – А откуда мне знать, бБог (? – так по тексту). Если он еще есть, разумеется. Хотелось бы, конечно, чтобы был, да что-то не очень верится… – Мне, – морщусь, – к сожалению, тоже. И что теперь? – Не знаю, – вздыхает. – Вот и я, тоже не знаю. Так что давай докуривай, да я тебя обратно в палату поволоку. Тебе там парни гостинцев собрали – всем Склифом не сожрете… Он промолчал, и, не знаю уж, показалось мне или нет, но, вроде как, одна слезинка у него на краю глаза все-таки блеснула. За очками не разглядишь. Да и какое, в принципе, мое собачье дело? …Вот ведь, блин. Уже почти два года прошло, а как сейчас помню… Пожал ему руку, кивнул бармену, чтобы нес пинту «Гиннеса», подсел за столик: – Так все-таки что с «идиотами»-то? – Да все в порядке, – кривит губу, – что ты за них переживаешь-то так? Ушли своим ходом. Ты лучше скажи, на футбол в субботу идешь? Дерби все-таки… – Иду, – киваю, – на ВИП. Что-то в последнее время стал комфорт ценить… Он кивает понимающе: – А я – все равно на террасу. На ВИПе с драйвом беда. А футбол без драйва, сам знаешь, все равно, что секс в презервативе. Вроде все то же самое, а радости никакой… Я усмехаюсь в ответ, и мы некоторое время просто молча пьем пиво, иногда поглядывая в окно. Пятница сегодня, конец недели. Вот-вот уже наши должны начать в паб подтягиваться. Наконец я все-таки закуриваю и решаюсь: – А скажи, Егор, ты тот наш разговор в Склифе помнишь? Ну, в курилке… Он кривит губу и утыкает лицо в кружку пива. Потом подымает глаза. – Помню, – хмыкает. – Забудешь такое… – И как? – интересуюсь. Он жмет плечами: – А никак. Привыкнуть к этому невозможно. К тому, что рано или поздно все равно сдохнешь, я имею в виду. Я просто научился с этим жить. Знаешь, как некоторые люди живут с мигренью. От нее ведь лекарств-то никаких нет. А боли, говорят, – страшные. Но – живут ведь, и многие – долго живут… Молчу, только киваю, соглашаясь. – А ты? – спрашивает. – А я пока еще не знаю, старик. Думаю, что разберусь, но пока – не получается… Он вздыхает: – Херово тебе, наверное… – Да уж, – кривлюсь, – не сахар. Как, в принципе, и тебе. Херня, прорвемся… – Обязательно, – кивает, – прорвемся. Куда ж мы, старый, с этой чертовой подводной лодки с тобою денемся. А сейчас пока – давай водки, что ли, выпьем, а? – Думаешь, поможет? – усмехаюсь. – Ну, – ехидно поблескивает стеклышками очков, – по крайней мере, точно – не помешает. Согласен? Я ненадолго замолкаю и смотрю в окно. Там, кажется, опять начинается дождь. Мелкий, осенний, противный. – Да кто ж, – вздыхаю, – может с такими фактами-то спорить. Тем более, с твоей-то аргументацией… – Да, – ржет, – это – верняк. Я иногда умею быть просто чертовски убедительным… Он встает и идет к стойке делать заказ. У нас так заведено: кто предлагает выпивку, тот и расплачивается. А традиции – надо чтить и уважать. Даже если им всего без году неделя и мы их сами себе придумали… … А дождь за окном, кажется, все усиливается и усиливается. Он теперь долго будет идти. Почти целую вечность. До самого снега… ПАБ «ДОХЛАЯ ЛОШАДЬ»
Памяти легендарного «Подвала», [1] бывшему для нас вторым, а для многих и первым домом – посвящается. Чужак
Ненавижу, когда жена куда-нибудь уезжает. Нет, я все понимаю, – дела, туда-сюда, взрослые люди, самореализация. Но до чего же тоскливо в такие вечера идти домой! Хорошо еще, что коты – их у нас двое, кот и кошка – никуда не уезжают. Помурлычут, потрутся о ноги – и уже как-то полегче. Но вообще, если есть возможность, я в такой ситуации стараюсь идти в паб. Сразу несколько плюсов: не так тоскливо, можно пообщаться не только с семейством кошачьих, да и готовить еду себе не надо. |