Онлайн книга «Черные крылья Бога»
|
Я пожал плечами. Дурацкий вопрос требовал или такого же дурацкого ответа, или просто молчания. Я выбрал второе. – Молчишь? – усмехается. – Ну, и то – ладушки. Кстати, завод по изготовлению пищевых брикетов скоро тоже накроется медным тазом. Оборудование выработало свой ресурс еще лет десять назад. Если б не инженеры Крыльев, Москва бы уже давно вымерла от голода. И всем плевать. Понимаешь? – Понимаю. Только вот причем здесь мое мировоззрение? Вожак встал и прошелся по комнате. Сел. Глотнул вина. – А при том, – смотрит жестко и твердо. Фанатик. – Почему человек хочет или не хочет работать? Ты можешь мне ответить? Я снова жму плечами. – Не могу. А что? – А я могу. Человек не хочет работать. Никогда. Такой потребности в нем не заложено. Он просто должен это делать. И раньше люди это понимали. Теперь – нет. Вернее, и теперь понимают. Только в их миропонимании «должен» куда меньше, чем «не хочу». А любое принуждение есть ограничение их бесценной свободы. Так уж случилось. Демократия, права человека, «мы выбираем власть», «власть – не более, чем менеджер, которого мы нанимаем»… Ну и прочие словеса. Сам слышал. Когда-то, очень давно, римляне распяли пророка на кресте за то, что он сказал: «Человек и есть мироздание». По сути, он и есть Бог. Это достойный путь. Согласен? – Согласен. – И тем не менее, Понтий Пилат был абсолютно прав. И еврейский Синедрион был прав. Потому что – да, этот путь достоин. Но только для сильных. Для тех самых «сорока колен Израилевых». А остальным, слабым, куда деваться? Я усмехнулся: – И куда ж они деваются? – А никуда не деваются! – Вожак явно начинал злиться, меня это даже радовало. Неужели я его наконец-то достану? Хорошо бы. – Просто и до них в конце концов дошло, – продолжает, – что они тоже – люди. Пуп земли. И ничем не хуже тех, кто сильнее. Личность стала считаться важнее общества, ее, прости Господи, «самореализация» – важнее общественного благоденствия. – Ну, и что в этом плохого? – удивляюсь. – Да ничего! – Вожак уже явно вышел из себя, его движения стали стремительными, жесты – резкими. – Просто мелкие людишки по-мелкому и самореализуются. Что им нужно, еще те же несчастные римляне знали, – хлеба и зрелищ. Ну, еще, пожалуй, бабы, алкоголя и по возможности относительно безопасных наркотиков. Понимаешь ли, Егор, человеческая цивилизация, еще в прошлом веке мечтавшая о полетах к звездам и о личном бессмертии, погибла не в глобальной катастрофе, не в ядерной войне. Она просто сама себя похоронила. Эдак незаметненько. Кровавыми, но вполне локальными драчками. Потому что права и интересы личности считались приоритетом. А эту личность больше всего интересовала соседская самка, дискотека с экстази и хорошая понюшка кокса перед сексом! – Извините, Андрей Ильич, но так было всегда… – Не всегда! Хотя соглашусь, было… – И почему же именно теперь? – я даже не заметил, как дал себя вовлечь в спор. Зачем, спрашивается? – Сытость. Да-да, Егор, не спорь! Относительная сытость и относительная праздность. Естественный, кстати, процесс – любое общество стремиться к благополучию и от него же гибнет. Быдло перестало бычить. Было такое словечко в нашей молодости, обозначавшее тяжкий физический труд. У быдла стало много свободного времени. А самые сильные и умные были в это время заняты. Собой и своими глобальными проблемами. – И что, по-вашему, не будь они заняты… – Да Господь с тобой, Егор. Они и не могли не быть заняты. Потому они и умные. Я же уже говорил тебе, гибель мира – вполне естественный процесс. Объ-ек-тив-ный!! По-другому просто и быть не могло! Я допил вино в кубке и выкинул очередной окурок в камин. Или мне показалось, или грузинка искоса посмотрела в мою сторону. И довольно-таки неодобрительно. – Ну, хорошо, Андрей Ильич. Допустим, в этом вы меня убедили. И что дальше? – А дальше, – отец потянулся и с трудом подавил зевок. – Дальше просто. Очень просто. До смешного. Если на земле ночь – не надо искать свет. Нужно учиться жить во тьме. Я резко повернулся в его сторону: – Что ты имеешь в виду, отец? – «Что имею, то и введу». Прости, был такой старый каламбур, Андрей помнит. Думаешь, я что-то придумывал, внедряя здесь, у себя, нравы средневековья? Да ничего подобного! Обычная структура криминального сообщества. С его любовью к блесткам и прочей мишуре. А я, если хочешь, – пахан. Морщишься? Правильно морщишься! Но от фактов не уйдешь: стоит навязанным человеческому сообществу правилам оставить какую-то часть социума без внимания, как она тут же самоорганизуется по чисто феодальному принципу. Сюзрен – или «пахан», как хочешь, – берет на себя заботу о безопасности и благополучии своих «подданных», они ему – платят. Деньгами, жратвой, бабами. Изредка – моральными ценностями. Типа верноподданнической любви и благодарности. Естественное состояние. Не нравится? Вон, Андрею тоже не понравилось. И он создал зародыш Империи… – Крылья? – Крылья, Крылья… Вожак неожиданно хихикнул: – Ой, и любишь же ты заблуждаться, Мить. И других вводить в заблуждение, – и повернулся ко мне. – Твой отец соврал, Егор. Причем дважды. Во-первых, Крылья мы когда-то создавали вместе. Просто он потом в них разочаровался. Потому что там нужно работать. И иметь дело с теми, с кем неприятно. И никаких тебе косячков с анашой, дорогих вин и красивых девочек, до которых твой папаша всегда был большим охотником. А во-вторых, он прекрасно понимает, что его «феодальная модель» рано или поздно все равно превратиться в «имперскую». По мере, что называется, расширения сфер бандитского – пардон, феодального – влияния. Отец сначала побледнел, потом побагровел: – Ты забываешься, Андрей! Ты у меня в доме! Вожак жестко усмехнулся: – Это, извини, Мить, не аргумент. Ты у меня в доме и не такое вытворял. И прекрасно это помнишь. И понимаешь… Или прикажешь своим нукерам меня на кол посадить? Тоже не выйдет. Во-первых, мы для этого с тобой слишком давно дружим, а, во-вторых, с Крыльями ты ссориться – ну совсем не хочешь. Или не так? Отец что-то недовольно пробурчал. Вскочившая на ноги грузинская красавица погладила его по руке и принялась массировать ему плечи. Я прикурил уже Бог весть какую по счету сигарету. – Ну, хорошо, господа. А какое место вы мне отводите в этом вашем уравнении? Они дружно вскинулись и несколько удивленно переглянулись. – Что ты имеешь в виду? – Отец скинул ладони девушки со своих плеч, и она зашипела в мою сторону, как большая рассерженная кошка. |