Книга Пленница былой любви, страница 85 – Бетти Махмуди

– Махтаб, мы не можем поехать сегодня. Но я не уеду без тебя в Америку, – успокаивала я ее.

Каким чудом я могла выполнить это обещание? Был ли способен Муди, несмотря на мое сопротивление, несмотря на все мои мольбы и крики, втолкнуть меня в самолет? Конечно же, да. Я была убеждена, что никто и не попытается помешать ему. Он мог даже дать мне какое-нибудь средство, лишающее меня сознания. Он мог сделать все.

К вечеру пришла Ферест проститься со мной. Она знала, что я в отчаянии, и, как могла, старалась утешить меня. Моя игра была закончена. Больше я уже не могла делать вид, что я счастливая мусульманская жена. Зачем?..

Неожиданно появился Муди и попросил чаю. Он спросил Ферест о ее муже, вызвав у нее снова слезы. У всех у нас были свои проблемы.

«О Боже, прошу тебя, – молилась я, – сделай так, чтобы мы с Махтаб смогли убежать от Муди. Прошу, прошу, прошу!»

Не знаю, услышала ли я или просто почувствовала приближающуюся «скорую помощь». Я видела свет фар, который, попадая через окно, отражался на противоположной стене. А может, это мне приснилось? Сигнала не было слышно. Машина подъехала прямо к дому. Это было чудо.

«Скорая помощь»! Муди должен ехать в клинику!

Наши взгляды встретились. Я прочитала в его глазах ненависть, разочарование, озадаченность. Как же оставить меня без охраны? Как я могу поступить? Куда могу сбежать? Он стоял в нерешительности, раздираемый глубоким недоверием ко мне и чувством долга врача. Он не мог отказать в помощи, но также не мог оставить меня одну.

Ферест почувствовала драматизм ситуации.

– Я останусь с ней до твоего возвращения, – успокоила она его.

Не проронив ни слова, Муди схватил медицинскую сумку и вскочил в ожидавшую его машину.

Он уехал. Я не имела понятия, когда он вернется: через пять часов, а может, через полчаса – все это было делом случая.

Мой мозг проснулся от летаргического сна. «Вот он, тот шанс, о котором я молилась, – произнесла я про себя. – Делай что-нибудь! Сейчас же!»

Ферест была моей хорошей приятельницей. Она любила меня и вполне заслуживала доверия. Я могла бы рассказать ей о своей жизни, но ради ее же безопасности не должна была этого делать. Она ничего не знала об Амале. Не знала она и тайных сторон моей жизни. Ее муж сидел в тюрьме за «инакомыслие к властям», и уже одно это создавало для нее опасность. Я не имела права впутывать ее в свои дела.

Размышляя, я потеряла несколько минут имеющегося в моем распоряжении времени, а потом сказала, стараясь придать голосу безразличный тон:

– Мне нужно пойти купить цветы: вечером мы идем в гости.

Нас пригласила соседка Малиха. Она устраивала еще один прощальный прием. Причина звучала правдоподобно: приносить цветы считалось правилом хорошего тона.

– Хорошо, я подброшу тебя, – сказала Ферест. Что ж, это будет значительно быстрее. Я помогла Махтаб одеться, и мы сели в машину Ферест.

Она остановилась за несколько домов от цветочного магазина, а я сказала:

– Оставь нас здесь. Мне хочется немного пройтись. Мы с Махтаб вернемся домой пешком.

Конечно, это прозвучало глупо: кому захочется гулять по снегу и льду.

– Позволь, я тебя подвезу, – не уступала Ферест.

– Нет, спасибо. Мне действительно хочется пройтись, подышать свежим воздухом.

Я наклонилась, чтобы обнять ее.

– Оставь нас здесь, – повторила я. – Возвращайся домой. Спасибо тебе за все.

Она произнесла традиционное «о'кей», а в глазах у нее стояли слезы.

Холодный ветер хлестал по щекам. Махтаб шла молча рядом.

Дважды мы пересаживались из одного такси в другое, чтобы замести следы, пока не остановились на заснеженной улице возле телефона-автомата. Дрожащими пальцами я набрала номер частного бюро Амаля. Он сразу же поднял трубку.

– Это самый последний шанс. Я должна бежать немедленно, – проговорила я прерывающимся голосом.

– Мне еще нужно время. Не все окончательно организовано.

– Я не могу ждать. Если я сейчас не выеду, то потеряю Махтаб.

– Хорошо, приезжайте.

Он дал мне адрес квартиры недалеко от бюро и попросил проверить, не следят ли за нами.

Я положила трубку и поделилась с Махтаб хорошей новостью:

– Махтаб, мы возвращаемся в Америку. К моему изумлению, она заплакала.

– В чем дело? Ведь ты сегодня просила меня об этом.

– Да, – всхлипывала Махтаб, – но я должна вернуться и забрать кролика.

Я старалась справиться со своими нервами.

– Послушай, кролика мы купили в Америке, правда?

Она согласно кивнула головой.

– В Америке купим нового. Ты хочешь ехать со мной или вернуться домой к папе?

Махтаб вытерла слезы. В глазах моей шестилетней дочурки я заметила решимость и в этот момент поняла, что Муди не сумел воспитать в ней покорность. Она не стала послушным иранским ребенком. Она была моей рассудительной американской девочкой.

– Я хочу ехать в Америку, – уверенно заявила она.

– Тогда пошли быстро. Нам нужно поймать такси.

– Бетти? – спросила молодая женщина через приоткрытую дверь.

– Да.

Она впустила меня в квартиру. Более часа ушло у нас, чтобы, несколько раз сменяя такси, пробраться через беснующуюся в Тегеране снежную бурю.

– Амаль предупредил, чтобы я принесла вам еду, если проголодаетесь, – сообщила незнакомка.

Ни я, ни Махтаб не хотели есть. Мы думали сейчас совершенно о другом. Но я понимала, что на пути к свободе нам потребуется много сил. Поэтому я сказала:

– Да, принесите, пожалуйста.

Женщина надела черный платок, скрывая под ним молодое лицо. «Может быть, она студентка, – подумала я. – Что она знает о нас? Что ее связывает с Амалем?»

– Я скоро вернусь, – пообещала она.

Она оставила нас одних. Я подбежала к окну и задернула шторы.

Квартира была маленькой и несколько запущенной. В гостиной стояла старая софа с торчащими пружинами. В спальне не было кровати, на полу лежали свернутые матрасы.

Страх заразителен. Мой отразился в глазах Махтаб. Вернулся ли Муди уже домой? Сообщил ли полиции?

Во взгляде Махтаб я заметила и нечто большее. Возбуждение? Радость? Надежду? Наконец мы что-то совершили! Ведь у нас позади уже были долгие отупляющие месяцы бездействия.

Голова раскалывалась. Что будет, если мы не успеем быстро выбраться из Тегерана? Может, завязнем тут на многие дни и ночи? Столько людей говорили мне, что побег можно совершить, лишь когда все спланировано до минуты. Мы пренебрегли этим.