Книга Время моей жизни, страница 34 – Сесилия Ахерн

— Нет. — Я вытащила перышко из подушки, и Мистер Пэн придвинулся поближе, готовый с ним поиграть. — Я повелась на коктейли, которыми он меня угощал. Как бы то ни было, он оказался ничего себе.

— Ты поехала к нему. — Он скривился. — Не думаю, что все это надо зачитывать. Бла-бла-бла, короче, ты смылась с утра, до завтрака. Это было десять месяцев назад.

— Вовсе не десять. — Я произвела мысленный подсчет. — Ну, не помню, в любом случае не десять.

— Но это так. Последний раз ты «участвовала в активной деятельности», — он насмешливо улыбнулся, — именно тогда.

— Заткнись, а? Представь себе, да, я разборчива в отношениях с мужчинами. И не ложусь в постель с первым встречным.

— Потому и выбрала Алекса Бакли.

Я засмеялась:

— Ты же знаешь, о чем я.

— Люси, «разборчива» — это слишком мягко сказано. — Он говорил уже серьезно. — Ты никого не подпускаешь на пушечный выстрел. Ты не освободилась от Блейка.

— Ты даже не представляешь, насколько я от него освободилась.

Возражение в духе обидчивого подростка.

— Нет. Если бы ты от него освободилась, тебе не пришлось бы накачиваться алкоголем, чтобы с кем-нибудь переспать. И ты не избегала бы всех и каждого, а легко знакомилась бы с новыми людьми.

— Позволь тебе заметить: ощущение собственной полноценности не зависит от того, встречаешься ли ты с мужчинами. Достаточно жить в согласии с собой. — Я едва не расхохоталась, когда это изрекла.

— «Всего превыше: верен будь себе», [4] — покивал он, цитируя Полония. — Я с этим не спорю. Но если ты не можешь общаться с людьми, потому что живешь только воспоминаниями о прошлом, это уже проблема.

— А кто сказал, что это — моя проблема? Я всегда открыта для новых знакомств.

— Как насчет того парня в кафе, в прошлое воскресенье? Я тебе его практически на блюдечке подал, а ты его даже взглядом не удостоила. Цитирую: «Я как раз ухожу, встречаюсь со своим бойфрендом», — он очень похоже изобразил меня, — конец цитаты.

Я задохнулась от возмущения:

— Так это ты мне его подсунул?

— Я проверял, насколько все плохо.

— Я знала. Знала, знала. Он был нереальный красавец, таких в кафе не встретишь. Актер?

— Да никакой не актер. Ну пойми же, я просто синхронизировал ваши жизни. Сделал так, чтобы ваши пути пересеклись и что-нибудь произошло.

— А ничегошеньки не произошло, так что ты зря старался, — фыркнула я.

— Ошибаешься, кое-что произошло. Ты его отшила, и он вернулся к своей девушке, по которой очень скучал и жалел, что с ней расстался. Ты помогла ему это осознать.

— Ты меня использовал самым гнусным образом.

— Да где я тебя использовал? А как, по-твоему, все совершается в жизни? Чтобы что-то произошло, нужна цепь совпадений, иногда случайных, иногда не совсем. Жизнь состоит из столкновений и противоречий, и все подчинено общему ритму, на все есть свои причины. Кабы не так, то зачем вообще все? Каждая твоя встреча, поступок и слово имеют предпосылки и последствия, влекут за собой новые, эхом отражаются в жизни других и в твоей собственной. В самом деле, Люси.

Он покачал головой и отгрыз кусочек печенья.

— Суть в том, что ее-то я и не вижу.

— Кого?

— Сути!

Он нахмурился, потом понял.

— Ты не видишь смысла? Поверь мне, он есть. Люси, смысл есть всегда и во всем.

Не уверена, что это так, но спорить с ним я не стала.

— С кем еще ты синхронизировал мою жизнь?

— За последнее время? Из тех, на кого ты обратила хоть какое-то внимание, пожалуй, только с милой американской леди на ресепшне. Судя по твоему лицу, ты поражена. Кстати, если бы не она, меня бы здесь сегодня не было, именно благодаря ей я решил дать тебе еще один шанс после нашей первой встречи.

— Можно подумать, ты в любом случае не жаждал встретиться со мной еще раз.

— Уверяю тебя, совсем не жаждал. Но когда ты оставила для нее шоколадку на стойке, я прозрел на твой счет, как Вилли Вонка.

— Ты используешь тайный код для передачи особо важных мыслей?

— Не тупи. Помнишь, Слугворт подговаривает Чарли украсть вечный леденец и взамен обещает всю жизнь заботиться о его семье, а Чарли вместо этого оставляет леденец на столе у Вилли Вонка, ну, в самом конце фильма? И Вилли убеждается, что Чарли можно доверять?

— Зачем же ты все рассказал, теперь смотреть неинтересно.

— Молчи уж, ты видела этот фильм двадцать шесть раз. Ты оставила миссис Морган шоколадку, и это было по-настоящему трогательно.

— Ну она же сказала, что любит такие.

— Я вспомнил, что ты сердечный, добрый человек, заботливый и милый. И подумал, что я должен все же добиться, чтобы ты заботилась и обо мне.

Его слова перевернули мне душу. Никто прежде мне не говорил такого, а он вот сказал — молодой, никому не нужный, несчастный мужчина в потертом костюме и с липкими ладонями, который хочет быть небезразличен хоть кому-то.

— Ты ее для этого нанял? Чтобы дать мне второй шанс?

— Я не думал об этом с такой точки зрения, — удивился он. Потом вдруг широко зевнул: — Где я буду спать?

— Там же, где всегда.

— Думаю, мне лучше остаться у тебя, Люси.

— Ладно, нет проблем, — спокойно согласилась я. — Найдешь меня у Мелани, если вдруг зачем-нибудь понадоблюсь.

— Ну конечно, у Мелани. Той самой Мелани, которая переживает, что ты всегда раньше всех уходишь с ее концертов и вечеринок. — Он снова полез в свой айпад. — У Мелани, которая пару дней назад, сразу после того, как ты ушла из «Пирушки», сказала, цитирую: «С ней что-то не так, и я не собираюсь ждать, пока она сама с этим справится, чтобы узнать, что именно не так». Конец цитаты.

Он был страшно собой доволен. Я ужаснулась: оказаться с Мелани с глазу на глаз я сейчас точно не готова. Так же как и поехать к Райли.

И я сдалась.

— Можешь лечь на диване, черт с тобой.

Он спал на диване с Мистером Пэном, укрывшись пыльным одеялом, которое я достала с верхней полки гардероба, куда он светил мне фонариком, беспрестанно при этом осуждающе цокая языком. Это идиотское тихое цоканье напомнило мне дедушкины часы, они тоже так делали: тац-тац-тац. И меня это пугало, я не могла заснуть, пока не запихну подушку под маятник. (Когда это однажды обнаружили, я все свалила на Райли.)

Во сне он так громко храпел, что я глаз не сомкнула до двух ночи. Памятуя о трюке с дедушкиными часами, я швырнула в него подушкой, но промахнулась и угодила в Мистера Пэна, который громко взвыл от ужаса. Проснулась я в шесть утра оттого, что Жизнь нарочито шумно плескался под душем. Потом он куда-то вышел, но вскоре вернулся, с грохотом положив связку ключей на полку. Он чем-то стучал, гремел и хлопал, видимо в надежде разбудить весь дом. Я знала, он хочет, чтобы я встала, но только крепче закрыла глаза. Через десять минут меня подняли ароматы, доносившиеся с кухни. Он сидел за столом и ел омлет. Рукава рубашки закатаны, волосы еще влажные, аккуратно зачесаны назад. Он выглядел как-то совсем по-другому. Чистым, вот как.