Книга Хранитель Реки, страница 9 – Иосиф Гольман

– Мало ли что свободная?

Он уже закончил с документами и оценивающе меня осматривал. А что, я – вполне привлекательная особь. Не из «Запорожца» инвалидного вылез и не из «мерса» с блатными номерами, из которого, кроме водителя, могут вылезти и неприятности. То, что надо, короче.

– Лучше б пробку регулировали, – буркнул я. – Вон по обочинам как шпарят.

Это зря. Можно и нарваться. Но нужна была спортивная злость, а то, откровенно говоря, чувствовал я себя неважно.

– Что-что? – сузил он глаза, и без того прищуренные по-ленински. – Что ты сказал?

– Не ты, а вы, – сказал я ему, но в бутылку не лезу, и так мужчина подзавелся. – Называйте сумму… – Градус дискуссии следовало понизить. И добавил: – …штрафа.

На всякий случай, а то сейчас разные новации в моде: 99,9 процента берет взятки, а 0,1 процента сажает тех, кто их дает. Я не хочу попасть в эти 0,1 процента, потому и добавил про штраф.

Мужик пристально меня разглядывал. Неужто засомневался?

– С хамством – дороже, – наконец говорит он.

И в самом деле, кто ж в тебе, Вадик Оглоблин, засомневается? Ни фига ты не похож на офицера службы собственной безопасности. Да и вообще – на любого офицера.

– Садись в машину, – приказал мент.

– Да заплачу я, только быстрее, – уже извиняющимся тоном пробормотал я. – Опаздываем чертовски.

Мне совсем не хотелось лезть внутрь патрульной машины. Как говорится, звук – хорошо, а с картинкой – лучше.

– Триста хватит? – перевел я разговор в чисто конкретную плоскость. Ясно было, что в кутузку этот товарищ меня не потащит.

– Пятьсот, – кратко бросил он. – За хамство.

А сам уже уставился в сторону Москвы в поисках следующей жертвы. Ко мне интерес потерян, я – материал отработанный.

Главный тать из машины не вылезал, только окошко открыл, чтоб лучше слышать. Сдается мне, он не слишком доверял щелочкоглазому.

– Ладно. – Я вытаскиваю из кармана сотки, так и было задумано, – и начинаю их пересчитывать.

На лицах обоих ментов – недовольные гримасы. Они уже пожалели, что я не сел в кабину. А может, мне показалось. Нет, равнодушные лица. Подумаешь, чувак на улице взятку пересчитывает.

Я отдал деньги, щелочкоглазый возвращает права.

– Все, пока, – сказал я, повернулся к машине с Витьком, но не удержался и спросил: – А где же «счастливого пути, товарищ водитель»?

– Вот козел! – забурчал главный тать из раскрытого окошка их рэкетирской тележки.

Ну, козел – так козел.

Уже не оборачиваясь, сел в «Рено», пристегнулся и, сопровождаемый явно неприветливыми взглядами, проехал метров сто, после чего свернул направо и остановился.

Витек справился, без вопросов. Даже успел все перекинуть на переносной проигрыватель – девайс с экраном в пять дюймов. Прямо как в кино: вот я подхожу, вот они меня ошкуривают, вот возвращаюсь. И звук чистенький такой. И смотрится на одном дыхании. Потому что – жизнь. Может, во мне Феллини пропадает? А Витек был бы оператором.

Я тяжело вздохнул и, не снимая микрофона, вернулся к форменным грабителям.

– Чего тебе еще? – недовольно осведомился краснорожая «шестерка»: он уже начал процесс отъе-ма денег у следующего водителя – владельца «Ауди»-«сотки». По-моему, я начал его серьезно злить.

– Отпусти его, – сказал я. – Дело есть. А времени нет.

Да, чувак тертый, не первый год кормится на асфальте. Сразу все понял, отпустил счастливого водителя «аудюхи». А мы сели в их тачку. Я – впереди, младший мент – сзади.

Не тратя времени на разговоры, включил девайс.

Кино не понравилось. Но и в ноги не кинулись, с предложением простить.

– Ты кто? – спросил главный, позевывая. Но вот это ненатурально, встревожился мужчинка, чего там.

– А как ты думаешь? – ухмыльнулся я.

– Не похож ты на того, о ком я думаю, – честно сказал мент.

– А был бы похож, ходил бы нищим.

Ну вроде все объяснил. Типа все ж таки при исполнении, но можно договориться.

– Так есть предложения или нет? – посуровел я, расстроившись из-за их молчания.

– А если нет? – спросил старший. Теперь – ковыряя зубочисткой нездоровые зубы.

– «Палки» тоже нужны, – ничем особо не рискуя, сказал я. Типа заведенные и раскрытые уголовные дела.

Красномордый напряженно сопел сзади.

– Спрошу, сколько, а ты мне взятку запишешь, – невесело усмехнулся главный мент. – Микрофон-то поди не снял.

– Не успел, – честно сознался я. – Но в машину-то я к вам сел.

– Так сколько? – не выдержал сзади младший компаньон.

Это другое дело.

– Верните пятьсот, – сказал я. – Они меченые.

Это была правда: я на каждую поставил крестик.

Старший с заметным облегчением вернул мне мои же пять сотенных. Быстро, однако, он изъял их у напарника!

– И еще тридцать, – небрежно бросил я.

– Ты что, охренел? – изумился мой бизнес-партнер. – Мы ж только вышли!

– Не волнует.

Почему я должен входить в их положение? Они в мое входили?

– Тогда жди, – сказал главный. – Подвезем через пару часов.

Это в мои планы не вписывалось.

Через пару часов могут подъехать такие звездюли – если у них «крыша» в том месте, которое я столь нагло представляю, – что мало не покажется.

– Так не пойдет, – спокойно сказал я. – Либо немедленно, либо по закону.

– Немедленно больше двадцати не наберем, – сказал главный. И приказал напарнику: – Давай свою заначку.

– Это ж на холодильник, – заныл тот.

– Будет тебе холодильник, – недобро пошутил начальник. В первый раз за беседу.

Порывшись в тайных карманах, он вытащил пачку денег: в основном сотки и пятисотенные, хотя попадались и тысячные бумажки.

Главный нехотя достал свои. Сложив в одну пачку, начал пересчитывать. Когда дошел до пятнадцати тысяч, я ловко выхватил все деньги.

– Ладно, верю, – сказал я.

Наткнулся на ненавидящий взгляд – в пачке было явно больше двадцати тысяч, хотя и меньше тридцати, изначально обозначенных.

Но мне плевать на его любовь или ненависть. Я открыл дверцу и вышел, спиной ощущая желание обоих разорвать меня на куски немедленно. А уже потом стрелять по этим кусочкам из всех видов табельного оружия.

Сел в «Рено» и уже по-настоящему дал газу. Возвращаться мимо тех же гаишников не хотелось, а потому дали изрядного крюка. Повторить операцию, как предполагалось вначале, так и не решился: лишь теперь почувствовал всю степень мандража. Буквально ноги затряслись, даже останавливаться пришлось на несколько минут.