Онлайн книга «Роза Версаля»
|
Илья схватился за голову: – Он никогда не согласится! НИКОГДА! Пока жив… Он так и сказал: вот умру, мол, а там уж делай, что хочешь… – Что, вот так прямо и сказал? – Да! Анастасия задумалась. – Значит, так тому и быть, – веско и отчасти даже зловеще произнесла она. Илья оторопел, отстранился от любовницы: – Что ты задумала? Анастасия улыбнулась своим мыслям. – Просто я уверена, Илюша, что свои дела ты должен вести сам. – Нет, Настасья, ты не можешь… – прошептал Глызин-младший. – А я и не спорю, – легко согласилась Анастасия. – Зато ты – сможешь! * * * Экипаж Василия Ивановича Глызина выехал за пределы Москвы. Хорошая дорога закончилась, и теперь лошади медленно, нехотя и с трудом меся весеннюю грязь, плелись по направлению к Измайлову. Купец окликнул кучера и приказал, чтобы тот пристегнул ему «кожаный фартук»[17]. После сегодняшней стычки с братом Василий успел уже поостыть. Однако по дороге твёрдо решил: Илье он никогда не уступит! Будет всегда так, как он, Василий Глызин, того желает! А он желает выбиться в первую гильдию. Повозка застряла-таки в весенней распутице. – Эх, мать-перемать, – принялся ругаться кучер, – всё, барин, кажись, приехали… Колёса по самые оси увязли. Василий выглянул из экипажа и осмотрелся. – М-да… – озабоченно процедил он. – Сели основательно… Но ты всё равно пошевеливайся! Думай, как поскорее выбраться из этой грязи! Кучер нехотя слез с козел и зачавкал по дорожному месиву новыми сапогами, которых жаль было – аж сердце кровью обливалось! Обошёл лошадей, ухватил их под уздцы: – Ну, давай, родимые! Поднатужились! Василий Иванович, укрывшись в экипаже, поднял меховой воротник пальто: его бил озноб. Закрыв глаза и стараясь не обращать внимания на истошные крики кучера, он погрузился в предвкушение скорой встречи с Матильдой. Ах, как он зацелует её белую нежную шейку! А уж какая сама Матильда в любви искусная! Не чета некоторым купчихам – то им не можется, то у них настроения нет, то спать охота… Пока Василий пребывал в сладких грёзах, кучеру удалось-таки вызволить экипаж из чавкающей грязной лужи и продолжить путь по деревенскому бездорожью. Примерно через час неторопливой езды путники достигли загородного имения баронессы фон Штейн. Из привратницкой тотчас появился человек, дабы отворить ворота. Василий вышел из экипажа и с удовольствием, полной грудью вдохнул чистого подмосковного воздуха. С тех пор как баронесса перебралась из Новоапостольского переулка сюда, в Измайлово, купцу приходилось тратить времени на дорогу намного больше, но он не роптал. Гость вошёл в дом, навстречу ему поспешила горничная, приняв пальто. – Баронесса вас ждут-с с нетерпением, – доложила она. Глызин крякнул: слышать такое было приятно. Матильда встретила любовника в будуаре (так она называла небольшую комнатку на втором этаже, снизу доверху задрапированную нежно-розовым шёлком). Именно здесь, на нешироком и тоже розовом диванчике, баронесса и предпочитала заниматься любовью. Поначалу Василий не понимал этой прихоти своей пассии: лично ему было куда приятней предаваться плотским наслаждениям в спальне да на широкой кровати. Ан нет – кровати баронессе отчего-то не нравились: они, дескать, навевают на неё скуку. Вот для остроты ощущений она и придумала обустроить специальный будуар. Матильда полулежала-полусидела на розовом диванчике, облачённая в прозрачный пеньюар. Она прекрасно знала, как на сей наряд реагирует любовник: не успев войти, кидается на неё прямо с порога. Однако сегодня Василий отчего-то изменил своему правилу… – Добрый день, моя кошечка, – сказал он, осторожно присев рядом с баронессой и нежно приложившись к её шейке. Женщина обняла любовника. – Ах, Василий, ты сегодня какой-то странный, – заметила она. – Что-нибудь случилось? – Нет, нет, ничего… Устал, наверно. В конторе много дел накопилось… – Может быть, вина? – предложила баронесса. – У меня есть отличное бургундское, оно способно оживить даже мёртвого! – М-да… Но я вроде ещё жив, – натянуто улыбнулся Василий. Матильда засмеялась: – Я имела в виду, что, испив его, ты забудешь обо всех неприятностях! – Тогда, пожалуй, не откажусь… Баронесса позвонила в колокольчик, и спустя несколько минут горничная принесла в будуар бутылку бургундского и блюдо с лёгкой закуской. Василий залпом осушил свой бокал. Кажется, действительно полегчало. – Поделись со мною своими проблемами, дорогой. Мне ведь небезразлично, что происходит в твоей жизни, – ластилась Матильда. Василий сдался: – Мой младший брат потребовал сегодня раздела нашего с ним капитала. Самостоятельности, видишь ли, захотел! Баронесса внутренне насторожилась. Подобное развитие событий никак не вписывалось в её планы: она и сама рассчитывала сорвать с Василия крупный куш. – Боже мой! И что же теперь будет?! – воскликнула она, резко поднимаясь с пуфика. Василий несколько удивился реакции любовницы. – Да не волнуйся ты так, душа моя! Ничего он от меня не получит! Не родился ещё человек, чтоб над Василием Глызиным верх одержать! Матильда меж тем продолжала нервно расхаживать по будуару. – Да присядь же, Матильдушка! Неужто из-за меня так переживаешь? – О, да! И из-за тебя, конечно, тоже… Просто… Дело в том… Словом… Я, право, даже не знаю, как и сказать… Наступил черёд Василия волноваться: – У тебя-то что, душа моя, приключилось? Чай, кредиторы снова одолели? – Хуже, Василий, гораздо хуже… Видишь ли, два дня назад мне нанёс визит некий человек… В общем, он предъявил мне расписку моего мужа… Нет ни малейших сомнений, что она писана рукой покойного барона, – баронесса всхлипнула. – Душенька моя, не плачь! Да что же страшного такого в той расписке? – Это расписка за карточный долг. Ах, Василий, знал бы ты, какая сумма в ней обозначена! Глызин открыл портмоне. – Да ты скажи, сколько надо? Только не плачь, умоляю… Матильда подошла к любовнику и обречённо прошептала: – Десять тысяч рублей… Василий округлил глаза: – Однако! Твой покойный супруг умел повеселиться… Баронесса снова пустила слезу: – Этот человек обещал подать на меня в суд, ведь на расписке – подпись моего мужа! Что мне делать? Явятся судебные приставы, опишут моё имущество… Какой стыд! Я уже потеряла за долги мужа дом в Новоапостольском… Если бы барон только видел, как я теперь мучаюсь! |