Онлайн книга «Изумрудное лето»
|
Эльза буквально оцепенела. Она смотрела на матушку расширенными глазами не в состоянии вымолвить ни слова. – Ну, скажи, хоть что-нибудь! – взмолилась Анна Дитриховна. – Селиванов не мой отец… А я не его дочь… – произнесла Эльза, пытаясь осознать смысл этих слов. – Значит, Станислав не приходится мне кузеном?! – радостно воскликнула она. – Нет, не приходится… Эльза бросилась к матери, обняла её и поцеловала в щёку. – Я напрасно боялась! Мы не родственники! – Вижу, что ты рада… Неужели ты так полюбила его? Этого бретёра и, мягко говоря, дамского угодника. – Да, я люблю его… – призналась Эльза. – Но он… – хотела возразить матушка, но сдержалась. – Ты в праве сама распоряжаться своей жизнью. Я не стану тебе препятствовать… Но обещай быть благоразумной! Эльза снова поцеловала матушку и ответила: – Обещаю. – И тебе не интересно: кто в действительности твой отец? – не удержавшись, спросила Анна. – Прости, mutter, но мне всё равно… * * * Муравин прибыл в Селиваново примерно к полудню. В последнее время у него не возникало опасений относительно того, что наследники разрушат усадьбу в поисках сокровищ. Он видел, что энтузиазм их резко поубавился. Остался разве, что у Станислава. Трушины вели себя, как настоящие дачники. Елизавета прогуливалась по территории усадьбы с кружевным зонтиком, мальчики резвились с Мотыльком под пристальным оком гувернёра и конюха. Словом, сплошная идиллия… Эсмеральда почти ни с кем не разговаривала, сновала по усадьбе туда-сюда с мотыжкой в руках, пытаясь, время от времени что-нибудь «сковырнуть». …Муравин сидел в плетёном кресле под сенью веранды и внимательнейшим образом изучал «Калужский вестник». Солнце нежадно палило, день выдался жарким. Муравин дочитал статью, сложил газету и несколько раз обмахнулся ею. – То дожди, то жара… – проворчал он. На веранду вошла Анна Дитриховна. Муравин тотчас встрепенулся, ибо был поистине рад её видеть. – Добрый день, Анна Дитриховна, – встав с кресла, церемонно раскланялся Пётр Петрович. Госпожа Ригер улыбнулась, сложила кружевной зонтик и ответила: – Рада видеть вас в добром здравии, Пётр Петрович. – Прошу, Анна Дитриховна, – Муравин предложил даме присесть в плетёное кресло. – Благодарю… Жарко сегодня и душно… От земли так и парит влагой… – высказалась госпожа Ригер, присаживаясь. А затем сразу же перешла к делу: – Я хотела справиться у вас о молодой горничной… Кажется её зовут Анастасия… – Что-то случилось? – встрепенулся Муравин. – Да нет… Пока нет… Просто мне кажется, что у этой особы вид гувернантки, а отнюдь не горничной. – Хм… Возможно… Я как-то не обращал внимания. Её нанимал Никанор в калужском агентстве. – И давно она здесь? – продолжала допытываться госпожа Ригер. – Да через несколько дней после оглашения завещания прибыла, кажется вместе с лакеем. Да того и вовсе не видно. Говорят, пьёт водку вместе с Никанором. Да-с, совсем распустились без хозяина… – Так-так… – задумчиво протянула Анна Дитриховна. – А рекомендации у неё проверяли? Муравин пожал плечами. – По правде сказать, не знаю. Управляющий прислугой занимается лично. И нанимает её в одном и том же агентстве госпожи Калакутской. До сего дня никаких нареканий на её «протеже» не было. – Калакутской говорите?.. – переспросила Ригер. – Да-да, агентство Дарьи Арсеньевны Калакутской, самое лучшее в Калужской губернии… Анна Дитриховна цепким взором вперилась в собеседника. – Насколько я помню, в завещании говорилось, если ни один из наследников не найдёт сокровища стоимостью в два миллиона, то они переходят в собственность Свято– Никольского Черноостровского монастыря. Не так ли? – Да-с… А почему вы об этом вспомнили? – удивился Муравин. – Я точно знаю, что настоятель сего монастыря Афанасий Николаевич Калакутский. Вам эта фамилия ни о чём не говорит? Муравин почувствовал себя как-то неловко. Он не мог понять: куда же клонит госпожа Ригер? – Вероятно, он дядя Дарьи Арсеньевны… – Вот и мне так кажется, Пётр Пётрович. И какой вывод отсюда напрашивается? Муравин часто заморгал. – Анна Дитриховна, вы мне сейчас напоминаете жандармского следователя! – Боюсь, Пётр Петрович, как бы вам не пришлось действительно приглашать в имение жандармов. Муравин испустил тяжёлый вздох, затем достал носовой платок из кармана просторного льняного пиджака и отёр им лоб. – Право, сударыня… Я ничего не понимаю… – заметно заволновался он. – Я всё объясню. Горничная Анастасия и лакей Никита – верные люди госпожи Калакутской. Та же в свою очередь защищает интересы своего дяди, в лице Черноостровского монастыря. Эта парочка, судя по событиям в усадьбе, всячески старалась внести сумятицу в процесс поиска сокровищ. И надо признать им кое-что удалось… По крайней мере, мне так показалось из письма дочери. Муравин в очередной раз отёр пот со лба. – Господи… Анна Дитриховна, вы мне открыли глаза! Так что же мне делать? – Думайте, Пётр Петрович, думайте… – Я немедленно поговорю с Никанором! – Муравин порывисто встал и уже собирался покинуть веранду. – Боюсь, что он заодно с Калакутской… – сказала ему вслед госпожа Ригер. Муравин застыл на месте… * * * Эльза, окрылённая разговором с матушкой, направилась к Станиславу, который в уже в который раз обследовал привратницкую. Фрол не в состоянии вынести очередного вторжения в его родимую хибару, втихаря в сарае глушил горькую, занюхивая рукавом своей косоворотки, периодически выдавая нечто вроде: – Аспиды… Как есть аспиды… И куды токмо от вас деваться? Эх, туды … твою в качель! Чаво бы барину нормальное завещание состряпать?.. Ан, нет… Всё ни хай как у людей… Потом он заплакал, как ребёнок, и стал причитать: – А барин-то какой был… Родимый, на кого ж покинул нас?.. Неужто на аспидов энтих? Да чаво они в жизни смыслят-то? Птенцы желторотые… Так он убивался, покуда в сарай не заглянул Никита. – Ты что ж, любезный, пьёшь в одиночку? – с укором произнёс он. – Ан не с кем… – ответил Фрол и развёл руками. – Выпьёшь? – Чаво ж не выпить с хорошим-то человеком? Наливай… Фрол посмотрел на бутылку, икнул и сказал: – Не серчай, друг… Стаканов-то нету… |