Книга Возвращение домой.Том 1, страница 144 – Розамунда Пилчер

Джудит придвинула стул к кровати, тетя Лавиния взяла ее руку и крепко сжала. Рука старушки, сухая, костлявая, унизанная кольцами, казалась Джудит драгоценной.

— Как ты отдохнула в Порткеррисе? И кто сейчас в Нанчерроу? Расскажите мне о молодом человеке Афины…

Они пробыли полчаса — дозволенный им срок, — и все это время говорили и смеялись. Тетя Лавиния была проинформирована обо всем, что произошло и должно было произойти, услышала о Руперте, о Джереми, о Гace…

— Гас. Твой друг, Эдвард? Твой отец открыл мне, что в глазах у Лавди наконец-то заиграл особый свет. Удивительное дело, как внезапно взрослеют девочки… Надеюсь, она не обожжется… А Диана, моя дорогая Диана? Как у нее дела?

Они рассказали о Диане, и тетя Лавиния очень расстроила, пришлось ее успокаивать:

— Просто устала. У нее было столько дел…

— Это я во всем виновата. Заставила всех понервничать. Она, душенька, вела себя как ангел, ежедневно являлась убедиться, ято все в идеальном порядке. И, разумеется, все было как надо. Раз уж Джереми в Нанчерроу, он за ней присмотрит.

Она не спросила, что делает Джереми в Нанчерроу, и Эдвард с Джудит, словно договорившись между собой заранее, умокли о том, что через несколько дней он уходит на военную службу. К чему понапрасну волновать старушку, она только будет тревожиться о Джереми и примется сетовать о том, что за дела творятся в мире. Нет, лучше избавить ее от этого, по крайней мере, в настоящий момент.

— Ты остаешься тут на все лето? — спросила она у Джудит.

— Нет. Попозже я еду в Девон к тете Бидди, Мы с ней хотим прокатиться в Лондон на несколько дней, чтобы купить мне коe-что из одежды для Сингапура.

— Для Сингапура! Я и забыла, что ты покидаешь нас. Когда ты отплываешь?

— В октябре.

— Сколько времени ты там пробудешь?

— Наверно, около года.

— Твоя мама будет вне себя от счастья! Какое чудесное воссоединение вас ждет! Я так рада за тебя, моя дорогая…

Время истекло. Эдвард незаметно взглянул на часы.

— По-моему, нам пора, тетя Лавиния… не хотим тебя утомлять.

— Вы нисколечко меня не утомили! Только порадовали.

— Может, тебе что-нибудь нужно? Что-нибудь принести или сделать?

— Нет, у меня все есть. — Но потом она вспомнила: —Хотя подожди. Есть одна вещь…

— Что такое?

Тетя Лавиния отпустила руку Джудит (она держала ее в сврей на протяжении всего их разговора) и, повернувшись в постели, потянулась к выдвижному ящику ночного столика. Выдвинув ящик, она пошарила внутри и извлекла ключ, к которому был прицеплен помятый ярлычок.

— Хижина, — произнесла она и протянула ключ Эдварду. Тот взял его.

— Что — хижина?

— О ней забочусь я сама. Регулярно проветриваю, очищаю от паутины и пауков, слежу за тем, чтобы там было тепло и сухо. Увы, с тех пор как я заболела, хижина оказалась без присмотра. Не могли бы вы с Джудит, прежде чем вернетесь в Нанчерроу, сходить туда и проверить, все ли в порядке? Я так боюсь, как бы кто из деревенских мальчишек ненароком не забрался ко мне в сад и не натворил чего-нибудь. Не со зла, конечно, просто из озорства. У меня такой груз с души свалится, если вы удостоверитесь, что все хорошо. Мне очень дорого это место, не могу я лежать тут и думать о том, что оно заброшено и никому не нужно.

Эдвард встал, смеясь.

— Тетя Лавиния, ты никогда не перестаешь меня удивлять. О хижине тебе в последнюю очередь надо волноваться.

— И все же я волнуюсь. Для меня это важно.

— Тогда обещаю, что мы с Джудит сходим туда, откроем все двери и окна, а если обнаружим мышь или хоть какую-нибудь букашку, то живо выпроводим их вон.

— Я знала, что уж вы-то меня поймете, — поблагодарила старая леди.

Напоенный ароматами старый сад дремал в теплыне воскресного дня. Эдвард двинулся вперед по дорожке мимо розовых кустов и спустился по каменным ступенькам во фруктовый сад. Трава здесь была скошена и собрана граблями в стожки, на деревьях налились плоды, и под ногами уже лежало немало гниющей падалицы, над которой кружили рои ос. В воздухе стоял слабый запах сидра.

— Кто-нибудь собирает урожай? — спросила Джудит.

— Да. Но проблема в том, что садовнику уже трудновато управляться с работой — стареет он, стареет вместе с тетей Лавинией и Изобель. Ему потребуется помощник, чтобы собрать и сложить урожай в хранилище ка зиму. Я поговорю с папчиком. Может быть, Уолтер Мадж или кто-нибудь из пареньков помоложе смогут прийти с приставной лестницей и поработать денек.

Он шел впереди нее, пригибаясь под гнущимися к земле, тяжелыми от желтовато-коричневых плодов ветвями. Где-то в деревьях пел дрозд. Притаившаяся в своем укромном, заросшем кустарником уголке, хижина грелась на солнышке. Эдвард поднялся по ступенькам, вставил ключ в замок, открыл дверь н зашел внутрь. Джудит последовала за ним.

Они стояли почти плечом к плечу в тесном пространстве между двумя топчанами, стоящими у противоположных стен. В закупоренном долгое время домике все еще не выветрился приятный запах креозота, но было жарко и душно, отдавало затхлостью. Вокруг лампы-«молнии», свисавшей с центральной потолочной балки, жужжала огромная муха, один из углов был заткан громадной паутиной, утыканной мертвой мошкарой.

— Фу-у! — скривился Эдвард и принялся открывать окна. Деревянные рамы слегка повело — здесь требовалась мужская рука. Муха вылетела на волю в распахнутое окошко.

— А с паутиной что будем делать? — спросила Джудит.

— Снимем.

— Чем?

Эдвард пошарил в глубине ящика из-под апельсинов, и в конце концов у него в руках оказались половая щетка и замызганный мусорный совок.

— Время от времени нам с Афиной приходилось подметать тут пол, — сообщил он.

Сморщившись от отвращения, она наблюдала за тем, как он ловко управился с паутиной и ее ужасными жертвами, собрал все в совок, затем вышел за дверь и вытряхнул его содержимое на землю.

— Что еще? — спросил он, вернувшись.

— По-моему, это все. Мышей не видно. Птичьих гнезд тоже. В одеялах дырок нет. Пожалуй, окна не мешало бы помыть…

— Этим ты и займешься в один прекрасный день от нечего делать.

Он сложил совок и щетку обратно в импровизированный «комод» и присел на одну из коек.

— Можешь поиграть в «дочки-матери».

— А ты играл?

Она тоже села — на другом топчане, напротив него, их разделяло совсем узкое пространство. Как будто они сидели в каюте корабля или в купе третьего класса.

— Я имею в виду — здесь…

— Только не в такую ерунду. У нас все было по-серьезному, костры жгли и прочее. Чистили картошку и варили ужасные обеды, которые почему-то всегда казались бесподобными. Колбаски, бараньи отбивные, свежая скумбрия, если мы ловили рыбу. Но мы были бездарными поварами. Никогда у нас не получалось как надо — или сыровато, или сгорело до углей.