Книга Цветы под дождем и другие рассказы, страница 51 – Розамунда Пилчер

— И куда ты хочешь поехать?

— Я подумывал о юге Франции, но на это двух дней будет мало. Можем съездить в Глостершир. В Брэндон-Мэнор.

— Туда, где ты раньше работал?

— Да. Посмотришь своими глазами на отель, в котором я учился управлять персоналом и поджигать коньяк на заливном из Жаворонковых язычков.

— Я думала, там останавливаются одни миллионеры.

— Миллионеры и сотрудники группы отелей «Треугольник» — а я, как ты знаешь, один из них. Мне дадут большую скидку. Соглашайся, и я позвоню и узнаю, найдется ли у них свободный номер.

— Ты не оставляешь мне выбора.

— Да хотелось бы… Ну же, скажи «да».

Элеонор вздохнула и попыталась поразмыслить над его словами. Это, конечно, было искушение. Начинался май, и она чувствовала, что немного устала. Выходные за городом в покое и тишине пошли бы ей на пользу. Уже распускались листья на деревьях, зеленела на газонах травка, пели птицы. Хорошо бы, чтобы погода была теплая и светило солнце…

— Только если ты не будешь… — начала было она, но сразу осеклась.

Молоденькая секретарша, сидевшая в углу ее кабинета, стала торопливо засовывать письма в конверты, делая вид, что полностью поглощена этим занятием и ничего не слышит.

— Я хочу сказать, мы же едем не для того… — она снова остановилась.

— Нет, — после короткой паузы сказал Тони. — Мы едем не для того, чтобы говорить о свадьбе. Обручальные кольца, свадебные колокола и брачные клятвы на эти дни объявляются табу. Давай просто сбежим ото всех и насладимся обществом друг друга.

Элеонор улыбнулась.

— От такого предложения почти невозможно отказаться.

— Почти?

— Ладно, невозможно.

— Ты сможешь уйти с работы в пятницу в пять часов?

— Да, смогу.

— Уже с вещами, готовая ехать?

— Да. Я соберу вещи в четверг вечером и захвачу чемодан с собой на работу.

— А машина?

— Оставлю на подземной парковке.

Он сказал:

— Я тебя люблю.

— Тони, ты же обещал!

— Что именно? Я только сказал, что не буду уговаривать тебя выйти за меня замуж. А любовь, как мы недавно выяснили, вовсе не влечет за собой брак. — Она чувствовала, что он все равно улыбается. Поняла это по голосу. — Увидимся в пятницу.

Они уже почти приехали. Преодолели долгую дорогу, еле выбрались из города, стоявшего в пробках, потому что все стремились поскорее уехать на уикенд. После городской толчеи сельские виды ласкали взор. День был чудесный, безоблачный и теплый, и в воздухе уже ощущалась близость лета. В Лондоне натягивали тенты над террасами кафе, а в цветочных магазинчиках появились первые розы. За городом признаки приближающегося лета были другие, безыскусные: фруктовые сады в розовой пене цветов, форсайтия в палисадниках перед коттеджами, бархатистые нарциссы на клумбах. Деревеньки и фермы Котсуолда дремали в ласковых закатных лучах, буковые и дубовые рощи отбрасывали тень на домики из золотистого песчаника. Дорога вилась между ними; внезапно деревья расступились и их глазам открылся незабываемый вид на гигантскую долину Ивешем с холмами Малвер-хиллз, утопающими в туманной дымке на горизонте.

— Я готова ехать так дальше и дальше, до Уэльса и даже до самого океана, — сказала Элеонор.

— На самом деле мы почти приехали. Совсем скоро будет Брэндон. — Он немного притормозил, и машина покатила вниз с крутого склона холма, у подножия которого стояла деревенька, сверху казавшаяся совсем игрушечной. Они проехали по мостику над рекой, заросшей камышом, мимо заливных лугов, купы деревьев и оказались у флигеля привратника, за которым начиналась подъездная аллея. Она увидела белую изгородь, лошадей, пасущихся в парке. Вдалеке сверкало озеро, в стороне лежало небольшое, на девять лунок, поле для гольфа. За изгибом дороги их взглядам открылся старый дом: приземистый, солидный, с раскладкой на окнах и островерхой крышей, крытой темной черепицей.

— Как красиво! — воскликнула она.

— Я не стал расписывать его тебе заранее, опасаясь, чтобы ты не разочаровалась.

— Как долго ты здесь проработал?

— Примерно четыре года. Был помощником управляющего, иными словами — мальчиком на побегушках. Правда, всему, что я знаю о гостиничном бизнесе, я научился именно в этих старинных стенах.

— Дом давно используется как отель?

— Семья, которая им владела, продала его сразу после войны. Их единственный сын погиб, а других наследников не было. Бедняги, нелегко им пришлось. С тех пор здесь и находится отель. Сюда обожают приезжать американские туристы и новобрачные. Для них тут есть специальный номер. — Под колесами машины хрустнул гравий — они подъехали к гигантской каменной лестнице перед парадным входом. Тони заглушил мотор, отстегнул ремень и с улыбкой повернулся к Элеонор. — Но ты не беспокойся. Мы не собираемся селиться в нем.

— Я ничего такого и не думала.

— Хотя, на мой взгляд, это очень неплохая идея.

— Тони! — многозначительно произнесла Элеонор. — Ты обещал.

— Обещал не упоминать про номер для новобрачных?

— Обещал не упоминать ни о чем, даже отдаленно связанном со свадьбой.

— Место очень уж романтичное. Боюсь, это будет затруднительно.

— В таком случае тебе придется все три дня непрерывно играть в гольф.

— А ты будешь таскать за мной клюшки?

— Нет, я подыщу себе компанию — еще одну старую деву, и мы будем с ней вязать и болтать обо всем на свете.

Тони рассмеялся.

— У нас получится довольно оригинальный уикенд. — Внезапно он наклонился и поцеловал ее в губы. — Когда ты делаешь вид, что сердишься, я люблю тебя еще больше. А теперь пошли, хватит сидеть в машине. Узнаем, есть ли у них носильщик, который потащит наши сумки.

Они вылезли из машины и по усыпанному гравием двору подошли к парадному крыльцу, над которым нависала мрачноватая арка. Двойные застекленные двери вели в просторный холл с каменным полом. Стены были отделаны деревянными панелями, на верхние этажи вела строгая лестница в елизаветинском стиле. В гигантском камине полыхал огонь, дно камина устилал толстый ковер серой золы. Кроме потрескивания пламени да тиканья напольных часов не было слышно ни звука.

Под лестницей притаилась стойка администратора; за ней спиной к ним стоял мужчина в темном костюме и сортировал почту. Он не услышал, как они вошли, и оглянулся только когда Тони, подойдя к стойке по пушистому ковру, обратился к нему по имени.

— Алистер!

Застигнутый врасплох, мужчина повернул голову. На мгновение он от изумления лишился дара речи, а потом его лицо расплылось в недоверчивой, но одновременно восторженной улыбке.