Онлайн книга «Золотая струна для улитки»
|
Себя султану утруждать Охоты нет. Страною правил. Оазис истины искать Он верноподданных отправил. Пред ним сложили щит и меч Вассалы, стоя без ответа. Срубил их головы он с плеч И успокоился на этом. Пастух трактатов не писал, Не гнался он за караваном, Его усердно не искал, Ходил и пас своих баранов. Спросить мы можем у троих, Где истина и в чем сокрыта? Любой ответит нам из них: «Я знаю, где она зарыта». Философ к книгам подойдет, На власть свою султан сошлется. Один пастух не ошибется: Он просто встанет и пойдет. – Пойдешь? – Алка нашла для Андреа нового многообещающего психолога. – Прости, не могу. – Как? Я договорилась, твое обычное время. – Извини, Ал, я занята. – Чем? Треньканьем в переходе? – Зоя все-таки не удержалась – выдала тайну. – А что такого? – Тебе не стыдно? Я бы поняла, если бы ты там искала себя, играла бы свою музыку. Я тебя видела. С твоим талантом играть три паршивых аккорда в компании с малолеткой! Не понимаю, что ты там делаешь?! – Пасу своих баранов. 25
– Вернемся к нашим баранам. Наташа, отойди от занавеса. Не нужно смотреть на соперников. Давайте повторим еще раз… Наташа это и делает. Не отрывает глаз от сцены и бесконечно повторяет: «Партнер поднимает партнершу, и она прыгает. Партнер поднимает партнершу, и она прыгает». На подмостках юный танцовщик крутит в руках хрупкую девочку, напоминающую фарфоровую статуэтку. Музыка достигает апогея, балерина замирает летящей птицей над плечами партнера. Наташа зажмуривается и не перестает твердить: «Она сейчас прыгнет, она сейчас прыгнет». Зал готов взорваться аплодисментами. Строгое жюри приготовилось к совещанию. Партнер отпускает одну руку, чтобы позволить партнерше спуститься на землю в легком прыжке. Наташа приоткрывает один глаз, ее лицо искажается в гримасе ужаса. Балерина отрывается от опоры и устремляется вниз. – Она разобьется! – раздается отчаянный крик из-за кулис. Зал вздрагивает. Музыка заканчивается. Испуганные конкурсанты спешат удалиться со сцены, забыв о поклонах. Твердо стоящая на ногах статуэтка надменно осматривает бледную как полотно черноволосую девочку с раскосыми глазами. В темном трико, с красной гвоздикой в пучке, она, прижимающая к лицу мрачное дерево кастаньет, кажется еще более бледной. – Ты что, с ума сошла? – наступает балерина на Наташу. – Она разбилась! Разбилась! – Танцовщица фламенко отступает к стене и падает в обморок. – Наташенька, – Роза крепко держит внучку за руку, – не переживай. Еще столько конкурсов впереди. Главное – это здоровье, дочка. Скажи, почему тебе стало плохо? Роза притворяется: она сидела в зале и слышала крик Наташи. Она все понимает, но врачи советовали разговаривать, спрашивать, допытываться. И Роза пытается, она так боится, что внучка опять замолчит. – Так почему, солнышко? Молчание. – Ты испугалась? Кивок. – Может, съездим к доктору? Мотает головой. – Пойдем домой? Пожимает плечами. – А хочешь, съездим в магазин? Купим тебе плащ, новые сапатеадо, юбку? Или даже две юбки? – Слава богу, деньги у Розы теперь есть. – Конечно, надо купить. Подумаешь, сорвалось выступление. Разучишь новые движения, другую композицию и выступишь в следующем году. Упрямое мотание головой, нахмуренные брови, заплаканные глаза, опущенные плечи. – А хочешь, поищем какой-нибудь другой клуб? В конце концов, это не ты им не подходишь, они тебе. Найдем тот, где не станут требовать пластику, не будет сцены, конкурсов. Просто зал для занятий. Будешь танцевать в свое удовольствие. Наташа молчит. У Розы дрожат губы, к ресницам подкрадываются капельки слез: – Ну что ты молчишь, деточка?! – Она прижимает к себе внучку и легонько качает в объятиях. – Скажи что-нибудь, пожалуйста! Господи! Неужели все повторяется? Она снова замкнется в себе, и придется ждать чего-то неизвестного, что сможет разбудить Наташу. Когда-то таким толчком стал фламенко. Роза думала, танец спасает ребенка, а оказывается, душит воспоминаниями. Наташа размышляет. Все просто. Она не может танцевать на сцене. А танцевать без сцены? – Я не буду больше танцевать, бабушка. «Говорит». Камень горестной глыбой рушится с Розиных плеч. – Как хочешь, – она обнадеживающе пожимает детскую ладонь, – как хочешь. 26
– Ну, не хочешь, как хочешь… – Даже в телефонной трубке Андреа слышит, что Олег надулся. – Я уже обещал. Теперь все просто подумают, что я не хочу, чтобы у других было нечто подобное. – А ты что, хочешь? – Все равно такого же салона, как у меня, уже не получится. – Да, не получится. Поэтому я не хочу. – Будет другой, Андреа. Я же тебя разрекламировал. Сказал, что ты новый Хунде… Гудех… Хмунде… – Хундертвассер? – Точно. Откуда ты все знаешь? – Хундертвассер созданием музыкальных салонов не занимался. Когда твоим друзьям понадобится построить завод [50] , обращайся. – Это окончательный ответ? – Окончательный. – Слушай, Андреа, может, на работе проблемы? Я договорюсь, начальство отпустит, ты же знаешь. – Не в этом дело, Олег. – Тогда в чем? Музыкальный салон Олега – это ребенок Андреа и Марата, и рожать без Марата она не хочет. – Знаешь, я женюсь… – Поздравляю. – Жаль, не на тебе. – А ты не жалей. 27
– Не жалеешь? – Свекор кладет тяжелую ладонь на маленькую руку Андреа. Они сидят в уютном кафе в центре города. – О чем? – О принятом решении. – ? – Я об усыновлении, дочка. Воспитывать ребенка, да еще и неродного, одной, без мужа, непросто… – Пабло – мой сын. Наш с Димом сын. Вы предлагаете мне отказаться от ребенка, которого выбрал Вадим?! |