Онлайн книга «Когда боги спят»
|
Играла она правильно, классически, по системе Станиславского, но Зубатый прожил всю жизнь с женой-режиссером, отсмотрел несколько сотен прогонов, генеральных репетиций и премьер, отлично чувствовал фальшь и слышал откровенную ложь. — Вам нужно учиться актерскому мастерству, — сказал он с порога. — Пока что не верю! Леша Примак возбужденно расхаживал по коридору, однако сразу ничего не сказал, сробел или опасался чужих ушей, и лишь в машине, когда отъехали от мастерских, вдруг стыдливо проговорил: — Эту женщину я видел в штабе. — В каком штабе? — У Крюкова. Она будто бы подписи собирала, листовки клеила, но чем конкретно занималась, неизвестно. Потому что скоро увидел ее с Крюковым в БМВ, под светофором стояли. Может, просто подвозил, а может и… — Ты ничего не перепутал, Леша? — осторожно спросил Зубатый. — Ее нельзя перепутать, очень уж приметная. Конечно, студенты подрабатывали в избирательную компанию. Но не столько, чтобы купить подержанную иномарку. Она купила… — Что ты делал в штабе Крюкова? — Хамзат Рамазанович в разведку посылал, как самого молодого. Посмотреть, какой народ там крутится… — Кто его просил? Что за глупости? — Этого я не знаю… А недели за две до этого она с Сашей приходила к вам. — Куда — к нам? — Домой. Я как раз дежурил… — Почему сразу не доложил? — Я обещал Саше не говорить. Он попросил меня об этом. Простите. А потом было поздно… — Ну что же, домой и поедем… Катя металась по передней в верхней одежде, на полу стоял чемодан — приготовилась ехать в Финляндию. Набросилась, едва Зубатый переступил порог. — Ты сделал визу?! — Завтра к вечеру будет, — он снял пальто. — Завтра?! К вечеру?! Ты с ума сошел!! — она стала выпихивать его. — Иди! И принеси визу! Я должна ехать к нашей дочери! Она спит, понимаешь! Я консультировалась, это может быть летаргический сон! — Не говори глупостей! — рыкнул он. — И прекрати паниковать! Все! Будет виза — поедешь. — Ты бездушный и бессердечный! Тебе все равно, что случилось с сыном! И все равно, что с дочерью!.. Она подломилась, села на чемодан, стащив с головы шляпу. Он знал: после всплеска эмоций начнется угнетенное состояние и молчаливые слезы на несколько дней, чего допускать нельзя. — Прости меня, — повинился Зубатый. — Давай не будем злиться друг на друга. Вокруг нас и так много зла… Катя вроде бы приняла раскаяние, вытерла слезы и спросила тихо: — Как там папа? Я даже не спросила… У них были очень хорошие отношения с отцом, однако сейчас замордованный работой, хозяйством свекор даже не спросил о снохе. — Нормально, поклон передавал… — Я так по нему соскучилась! Если бы ты унаследовал все хорошие черты своего отца… — Такой уж уродился, извини. Я же принимаю тебя, какая ты есть. — Это ты о чем? — У тебя в студии учится женщина по имени Лиза, из Тулы. Высокая, глазастая, на иномарке катается… — Ну и что? — задиристо спросила жена. — Лиза Кукшинская очень талантливая девушка! И что? Что?! Отбор студентов вела специально созданная конкурсная комиссия, однако все прослушивания, экзамены и собеседования проходили формально и учиться в студии стали дети культурной элиты — те, на кого Катя указала пальчиком. По крайней мере, так доносили доброжелатели. Как попала туда иногородняя и великовозрастная девица, было неясно. — Ты знала, что они с Сашей… Что их связывало? — На что ты намекаешь? — Она заявила сегодня, что беременна. Катя заломила руки. — Говорила же ей! Зачем? Зачем?!.. Все испортила! — Хочешь сказать, это правда? — Представь себе, да! Бедная девочка не смогла пойти на похороны. Ее так рвало!.. — Не надо мне врать! — не выдержал Зубатый. — Я что, беременных не видел? — Боже, какой ты самоуверенный… Он не нашел слов, махнул рукой и побежал по лестнице. — Ты бы лучше нашел старуху! — вслед крикнула Катя. — Ты обещал найти! И спросить, что будет с нашей дочерью! Он направился к себе в кабинет, но вернулся, хотел добавить что-то еще, однако увидел несчастную, убитую горем жену и лишь проворчал: — Пора собирать вещи, освобождать помещение. В течение недели мы должны съехать отсюда. Катя пришла через минуту уже без всяких следов слез и отчаяния. Когда надо, она умела быстро приходить в себя, стремительно переключать свое состояние на прямо противоположное — все зависело от поставленной ею перед самой собой сценической задачи и настроения. Когда-то Зубатому это даже нравилось, поскольку вносило в рутинную семейную жизнь разнообразие и непредсказуемость, но бежало время, росли дети, запас средств и приемов тощал, шло постоянное повторение, и некогда блестящие сценки превращались в проявления капризного, изменчивого характера. Он знал: избаловать умную женщину невозможно ничем и потому не скупился, не мелочился и особенно не оглядывался назад, давая Кате возможность реализоваться, ибо отчетливо понимал, что губернаторство не вечно, и рано или поздно придет время, когда резко усекутся возможности, количество друзей и просто угодников. Она тоже прекрасно знала об этом и торопилась ковать железо — рискнула и поставила на площадке филармонии музыкальное шоу в стиле русского ретро и, вдохновленная успехом, решилась на постановку «Князя Игоря» в оперном театре. Провала не было, но и шедевра не получилось — так, костюмированное, балаганное действо. Первый опасный знак того, что Катя утратила чувство реальности, проявился в неприятии критики: Зубатый мог говорить и говорил все, что думает относительно любой ее постановки, а тут столкнулся с резким отрицанием всякого слова против, и впервые за многие годы случился семейный скандал. Оказывается, женский ум, даже относительно высокого уровня, не имеет стойкого, врожденного иммунитета против обвальной лести и угодничества, ибо женская душа чиста, открыта для веры и потому, говорят, любит ушами. — Что ты хотел сказать? — невозмутимо спросила Катя, будто минуту назад не тряслась в истерике. — Ты выгоняешь меня из дома? Почему я должна собирать вещи? — Потому что это казенный дом и надо освободить его для нового губернатора, — пробурчал Зубатый, доставая из старинного шкафчика коньяк. — Ты же помнишь об этом. |