Онлайн книга «Время одиночек»
|
Днем, до закрытия ворот, в трактире случайного люда хватает. От ворот до ворот народ бегает, покуда светло, а жрать да пить надо – вот и забредают. Фазанов, фаршированных перепелиными языками, здесь не подадут, но зато навалят каши, жареных сосисок, жбан пива поставят – и все за пару медяков. А чего еще надо крестьянам да мелким торгашам? Вечером ворота закрываются – и все, случайным людям тут делать больше нечего. Наступает время для обитателей межстенья. Чужаков нет – все свои. Тихо становится, спокойно. Зал полупустой. Обитатели верхних комнат спускаются, рассаживаются у столов вдоль стен, поодаль друг от друга, и шепчутся кучками о своих важных делах. Пара завсегдатаев трется у стойки перед Пуго, да порхает со снедью и питьем оставшаяся до закрытия служанка. Обычный вечер. А этот тип – необычный. Чужой он. Хрупкий, невысокий, бледный, глаза чистые, наивно-доверчивые, но с затаенной лукавинкой. Ну будто девка переодетая. Одежда хорошая – такие тряпки богатые студенты таскают. И капюшон на голову накинут – так ученики любят бродить… или мелочовка, до сини не доросшая. Студент? Или, может, маг-недоучка? И чего это его занесло сюда в такую пору? Пуго подманил пальцем Суару. Служанка подскочила к стойке, выжидательно уставилась на хозяина. – Ты этого хмыря в плаще знаешь? – Нет, первый раз вообще вижу. Да и какой это хмырь – симпатичный мальчик. – У, лярва! Об одном только думаешь! Что-то я смотрю, он пьет медленно, кружку ты ему не обновляешь. – Так он вообще не пьет. Заказал, а не пьет. И не ест. – Послали боги посетителя – он что, собрался над этой кружкой всю ночь трястись? – Не знаю. Закрываемся же скоро. Спросить его, снимет ли он комнату? – Я тебе дам спросить! Бегом на кухню, копуша, – Борт со своими дружками уже поглядывает косо на тебя. Небось ждут горячего! Старуха Ниба стукнула о стойку кружкой: – Плесни мне еще, Пуго, и не ругай девочку – она хорошая. – А не много ли тебе будет? – Жалко, что ли? – Да чего мне пиво-то жалеть! И куда тебе только влазит, вся уже провоняла, да и опухла вон как – это у тебя почки уже от пива гниют. – Пиво дырочку найдет. И вообще мне замуж уже точно не выходить – хочу и распухаю. Наливай давай. Пуго, поднеся старухе новую кружку, тихо поинтересовался: – Ниба, а что за мальчишка там сидит, не знаешь? – Не, Пуго, первый раз его вижу. Вон на него Урций косится – может, знакомы? – Не смеши – Урций вечно косится на всех, у кого есть яйца, а уж от такого смазливого юнца этот боров и вовсе в восторге. Не нравится мне этот парнишка. – А мне нравится. Симпатичный он. – И ты туда же, лярва старая. – Сам ты лярва. А еще ты кастрат. – Я бы тебе доказал обратное, будь ты лет на сто помоложе. – Так я еще столько не прожила. – Да что ты говоришь! А с виду не скажешь… Ленивая перепалка привлекла внимание Гика. Жулик пододвинулся поближе, махнул кружкой: – Ты, Ниба, у нас самая красивая – не слушай ты этого трактирщика, он давно женщин на пивную бочку променял. С чего вам этот малец так интересен стал? – А ты его знаешь? – вопросом на вопрос ответил Пуго. – Не сказать чтобы очень… Видел я его утром на рынке, что у ворот, о чем-то он там с Шугером трепался. И Шугер при этом выглядел очень заинтересованным – похоже, продавал этому юнцу что-то. – Интересно – что? – Шугер все, что хочешь, тебе продаст. Это же Шугер. – Не мели ерунду. Шугер если продает, то не репу. Шугер оружием промышляет. Что хочешь тебе достанет – хоть армейское, хоть штучное. – Так и я о том же: не о репе они трепались. Шугеру репа ни к чему. А парнишка на студентика похож. И по прикиду видно, что родители у него жирные. Но не столичные. Будь столичными – так не бродил бы между стенами, поближе к центру шатался. О чем такому неженке можно было с Шугером говорить? Ножичек, может, купить решил для неверной невесты… Небось и кошелек у него не пустой – к Шугеру с пустым подходить опасно. И вообще на девку похож: худосочный слишком. Пуго, если ты его на ночь выпрешь из кабака, ребятки на улице точно в темноте его за шалаву примут и за угол заволокут. Вот смеху-то будет, когда штаны стащат. Слушай, Пуго, а что за тело там, у лестницы, сидит. Вид у него – будто у гробовых дел мастера. Уж не некр ли он? Пуго ответил не сразу – Гик, конечно, свой в доску, но язык при нем распускать не стоит. Да и было бы из-за чего – да, постоялец мрачноватый, но человек проверенный, и пакостей от него пока не было. Частенько здесь останавливается, да и друзья его тоже нередко заглядывают. И сам он, и друзья его – все люди благородные, платят исправно, серебром платят и сверху не забывают добавить, отблагодарить. Мрачноватые, конечно, люди и немногословные – даже имен своих никогда не называли. Ну так молчание – это не грех. И на одно лицо все – видать, это семейное дело, не иначе как братья. А уж гробовщики они или некры – это их дело, Пуго в дела постояльцев носа не совал. Нос беречь надо. – А если и некр, тебе-то какое дело? – Мне? Мне – совсем никакого. – Вот и помалкивай. Постоялец этот – человек тихий, но что-то мне говорит, что разозлиться может вмиг. А это нехорошо будет. – Да уж, бугай знатный. Я его, кстати, вчера видал за заставой. Он чего-то топал к мельнице, вниз. – Раз топал, значит, надо ему было – ты что-то много болтаешь сегодня. – Так день хороший – погодка загляденье, душа прямо поет. – Угу. Полдня дождь шпарил, только сейчас утих. Шутник ты у нас. Дверь трактира распахнулась резко – будто ногой открыли. Заплясали огоньки светильников, ноздри защекотала влага свежего уличного воздуха. – Это что за свинья там копытом двери распахивать повадилась? – угрожающе поинтересовался Пуго. «Свиней» оказалось две. Точнее, двое. Да и не свиней вовсе. Глянув на вошедших посетителей, Пуго прикусил язык. Эх, сразу видно почтеннейшую публику. Ну а что до дверей – так хоть головой рогатой их открывай, им хуже не станет. Двери в кабаке хорошие, крепкие. Вот кто его за язык тянул? Сколько лет прожил, а не научился за словами своими присматривать. Изучив парочку повнимательнее, Пуго и вовсе насторожился. Одного странного посетителя он еще стерпит, но трое – уж явно перебор: что-то тут сегодня не так. Нет, эти на смазливых юнцов не походили – высоченные, стоят ровно, будто бревна. Не атлеты – хрупковаты, но хрупкость обманчива, будто тонкое тело диких котов. И морды такие же вытянутые и бледные, будто у того парнишки. Да и не морды, а лица. Причем лица ухоженные и также прикрытые капюшонами, надвинутыми на лоб пониже. Одень в платье – и за баб сойдут. Получатся высоченные, плечистые бабы с узкими задницами. Откуда они все тут ночью появились? |