Онлайн книга «Буря и натиск»
|
Ветер влетает в окно, качает занавеску. * * * – Зачем ты уходишь? Разве тебя кто-нибудь заставляет? Ответь, не молчи! – Я должна, мама. Я должна, и все. – Кому и что ты должна, глупая дочь? – Сама знаешь… все идут… Сражаться. Я не могу стоять в стороне. – Ты хочешь убивать? – Я ненавижу их. Они пришли на нашу землю, чтобы нас уничтожить, они уже подписали нам приговор. Они давят сапогами нашу родину, нашу землю. Как я могу оставаться в стороне, мама! – Смерти ищешь? – Нет участи почетней, чем смерть за родину. – Где ты вычитала это? Где услышала? – Все говорят. Прямо сейчас эти грязные твари убивают мой народ… Мама, почему ты молчишь? – Думаю о выборе. – Выбора нет. Свобода или смерть! – Что ты знаешь о свободе? О справедливости и… чести? – Моя почетная обязанность… – Почетная! Ты хочешь оставить нас с отцом, бросить. Это тоже для тебя почетно? Предать нас? – Я не понимаю тебя. – Я знаю. И ты все равно уйдешь, забив себе голову всякой патриотической дребеденью. Ты все равно не послушаешь меня – по глазам твоим вижу, глупая дочь. Ты пойдешь проливать кровь, убивая грязных животных. Тех самых, которые хотят всего лишь справедливости. – О чем ты говоришь, мама? – Я помню, как все было… я помню. – Что ты помнишь? – Вряд ли ты готова к правде. – Не понимаю. Они собираются уничтожить Шелианд, нашу землю… – Она никогда не была нашей! – Что? Ты врешь! – Нет. Я знаю. Видела. Наши корабли атаковали злоговарское побережье и предали его огню и мечу, как было задумано. Сокрушающий удар смел неприятеля, после чего войска двинулись в глубь континента. Почти без остановки. Зиаркена осталась позади, земля белых башен и золотых дворцов, и мы, пресытившиеся разбойники, посчитали, что имеем право вмешиваться всюду, где якобы есть наши интересы. Мы пошли по трупам, сжигая и топя в крови всех и вся. Резня в Осколке, побоище в Глубокой Меже. Потом были Трещина, Шепот, Гусиное Перо. Мы не брали пленных, мы сооружали на площадях гоблинских поселений башни из отрезанных голов. Мы жгли, рубили и калечили магией, которая была во сто крат сильнее, чем у них… этих грязных тварей. После нас оставалась только выжженная земля, очищенная, как мы думали, от скверны. На ней мы рассчитывали создать собственный мир, полный гармонии и добра. Как понимали эти вещи сами. Мы подняли на знамена серебряные ладьи, белые древа и лики Ларны, Аэрниэн, Феалиссы Звездоокой, тех, кто никогда бы не понял того, что мы делали. Мы посчитали, что имеем право. И считаем до сих пор. Во всяком случае, те, кто играет во владык Шелианда… Мы заигрались. Пришло время платить по счетам. Ты слышишь меня, глупая дочь? Пришло время отдавать долги, с процентами. – Мама… – Хочешь правды? Вот она. Как есть. За каждую мечту, которая осуществилась, приходится платить. То, что происходит, мы заслужили. – Ты врешь! Мама, ты сошла с ума. Ты… ты просто предательница. Мы отвоевали Шелианд у грязных варваров, которые насиловали и оскверняли его многие века! – Это ложь. Ложь имеет свойство умножаться с течением времени, и сейчас она достигла своего апогея. Я не хочу в этом участвовать. С меня довольно. Спроси у отца, он тоже знает. Спроси у тех, кто участвовал в той войне. Они расскажут, какое это было освобождение и от чего… Мир знает о том, что было на самом деле, но только мы живем ложью. Мы построили Шелианд на мифе, который родился в нашем больном воображении, взрастили древо из порченого семени. Хотели мира и гармонии, но вместо этого на его ветвях выросла ненависть и злоба. Все, к чему мы прикасаемся, изменяется, и если когда-то чудо творения позволяло нам возделывать и созидать, то теперь – лишь сеять смуту, ложь и боль. – Ты… Ты лжешь, я тебе не верю! Зачем тебе это? – Зачем? Не знаю. Но я готова к тому, чтобы оплатить предъявленный мне счет. Были сны – и в них я видела… Словом, война не стала для меня новостью. Так же, как твой выбор… – Я не могу поступить иначе. – Да. Многие так думают. Сражаться за то, что логично, близко тебе по духу, за то, что отвечает твоим принципам, – это нормально. Отделять правду от лжи трудно и в критической ситуации кажется самым обыкновенным предательством и трусостью. Об этом трезвонят на каждом углу, но, поверь, многие думают так же, как я и отец. Речь идет о справедливости. – Какой справедливости? – Точнее говоря, о шансе. Для нас, Детей Цветов. Начать все заново. По-другому. Не так. Не позволить себе жить во лжи, а в конечном итоге в рабстве, которое хуже всяких кандалов. – Ты не права! Я не хочу тебя слушать. Я знаю, что такое долг. Знаю, что когда зовет родина, когда она приказывает, я не могу оставаться в стороне… а ты, вы… Когда-нибудь вас спросят, почему вы не стали с оружием в руках против тьмы… – Я смогу ответить. А ты сможешь? Сможешь сказать, для чего ты воевала? Для чего… умерла? – Да! – В таком случае я тебя не задерживаю. Ты отъезжаешь завтра утром? – Да… – Попрощайся с отцом. – Я вас ненавижу! Я проклинаю вас обоих! Вы для меня не существуете! Если я умру, то знаю за что. И это не ложь! Молчи. Тебе нечего мне сказать… лучше прислушайся к тому, что трезвонят на каждом углу. А вдруг они правы? – Прощай. Пожелаю тебе удачи. – Я тебя ненавижу! * * * Ветер влетает в окно, качает занавеску. Занавеска тихо шелестит. Сквозь тяжелый, мутный, но поверхностный сон Крот чувствует прелые запахи. Трава, мокрая от дождя земля. Листва, поющая еле слышно свою зловещую колыбельную. А потом ветер меняется, и ноздри гоблина улавливают смрад войны и смерти. Вонь сгоревших жилищ, вонь тлена, в который превратились ухоженные сады. Подпех открывает глаза. Даже сквозь сон он чувствовал, что она рядом, очень близко. Реальность не обманывает. Этайн лежит возле него, притаилась, словно мышка. – Уходи, – сказал Крот. – Нет. Мне холодно. – Шепот. – Возьми этот гобелен со стены и завернись, все теплее. Рыжая молчала. Крот лежал не шевелясь, окаменел, точно от волшебства. Глыбой себя чувствовал неповоротливой, но внутри что-то билось и пульсировало, больно было и страшно. – Я видела сон, – сказала эльфка, – о нас. – Чего? Не мели ерунды. Какой еще сон про нас? – Повсюду огонь. Мы в огне, но нам почему-то не больно. И никуда не уйдешь, потому что за пределами огненного круга – смерть. Как в лесу, когда Гробовщик щит из пламени сотворил. |