Онлайн книга «Буря и натиск»
|
Отдаленная канонада пошла на убыль, наступило затишье, нарушаемое отдельными разрывами. Хилый отстал, поравнявшись с Кротом. Посмотрел на эльфку, улыбнулся. – Все молчишь, Морковка? – Тебе чего? – отозвался подпех. – Не горишь ты желанием изучать эльфийский, Крот, да? Уже нет необходимости? Гоблин посмотрел на бредущих впереди Гробовщика, Шершня и Сказочника. Сержант прихрамывал. – На что намекаешь, Хилый? – спросил Крот, глядя ему в глаза. Стекла очков того веселенько поблескивали. – Дурила она нам головы, нам и Гробовщику, всем, кто с ней разговаривал в батальоне. И СМЕРШу. Крот молчал. Этайн рассматривала на ходу покрытые коркой грязи изношенные ботинки. – Ребят, по-моему, вы оба меня боитесь, – сказал ботаник. – А почему? – Ты идиот, больше никто. Ну чего привязался! – фыркнул Крот. – Чего надо? – Поговорить хочу… с ней. Морковка! Этайн не отозвалась. – Я знаю, что она нас хорошо понимает. И говорит не хуже. Не отрицай, Крот. И что-то там между вами потихоньку варится. Вам этого не скрыть. Крот схватил его за плечо, сильно сжал пальцы. – Давай, растрезвонь еще на всю округу! – Да ты полегче, – обиделся Хилый. – Разве я угрожаю чем-нибудь? Просто давно за вами наблюдал. Партизаните хорошо, но шило в мешке не утаишь. Морковка слишком часто ошибается. Слушает наши разговоры и не может скрыть реакцию. Хоть у меня и очки, но я не слепошарый, так что дурачка из меня не делайте. – Ты сам делаешь! – ответил Крот, убирая руку. – Так я прав? – В чем? Хилый воздел глаза к небу. – Какой ты трудный, Крот! Ничего я не сделаю ей, ничего не скажу сержанту и другим, если сами не догадаются. Хотя, подозреваю, Гробовщик в курсе дела, может, первым и узнал, учуял своей чародейской душой. К тому же я слышал, как вы разговариваете… – Когда? – спросил Крот, глядя на него. – Тогда, ночью. – Так… Этайн только сейчас поглядела на гоблина. В ее больших глазах загорелся холодный огонек. Хилого это не смутило, ботаник подмигнул пленнице, щерясь от уха до уха. – Понимаю, что вторгся на чужую территорию, узнал страшную тайну, но что поделать. – Вот именно, – сказал Крот. – Что делать будешь? – Да ничего. Это, в конце концов, ваши дела… к тому же чего только на войне не бывает. Морковка скрывала и скрывает многое, ты… – Не продолжай, – прошипел подпех. – А я не боюсь, – отреагировал Хилый тут же. – Любопытство не порок. – Как посмотреть. – Если боитесь, что я разнесу эту весть, то ошибаетесь. – Как я могу тебе верить? – спросил Крот. – По-моему, ты трепло. – А вот здесь обижаешь, – посерьезнел Хилый. Крот выплюнул слюну на размягченную недавним дождем дорогу. Навстречу, с левой стороны, ехали грузовики, за ними полз трофейный полутрак с намалеванным на борту новым символом – рогатым черепом. Подпех не знал, какому подразделению он принадлежит. Над краем бронированного борта торчали гоблинские головы, покрытые сажей. – Ладно, умник, извини. – Ерунда. Чего ж я, не понимаю? Морковка, ну скажи что-нибудь!.. – Меня зовут Этайн! Крот вздрогнул. Ему показалось, что она почти прокричала. Может, так и было, но рокот идущих колонной машин приглушил ее слова. – С ума сойти! – выдохнул Хилый. – Потрясающе! Акцента почти нет! Где научилась? – Тебе не все равно, герой? – Обалдеть, сдохнуть! – Ты долго намерен восторгаться? – проворчал Крот. – Она что-то сказала, ты удовлетворился, а теперь отвали. – Отвалю, конечно, отвалю. Можете наслаждаться друг другом. – Полегче, ботаник, – рыкнул Крот. – Может, хватит? – спросила Этайн. – Он сказал, что не будет никому рассказывать. И не расскажет. – Очень справедливое замечание. – На твоем месте я бы не стал увлекаться… Сказочник или кто-то из них могут обернуться в любой момент. – Ладно тебе, Крот, – сказал Хилый. – Никому до вас дела нет, не надо думать, что вы, или ты один, пуп Злоговара. Шелианда, прости, Этайн. – Не любезничай понапрасну, умник. – Я потрясен. Нет, правда. Я подозревал, что за этими прекрасными глазами скрывается неординарный интеллект, но чтобы вот так, враз получить доказательства! – Получил? Что я такого сказала? – Подчас слова не важны, достаточно одних интонаций. – Заткнись, Хилый! Нашел время трепаться! – прорычал Крот. – Дождись привала, что ли, если так невтерпеж! И что это за… прекрасные глаза?.. С врагом любезничаешь? – Ну и дурень ты, Крот. Отвлекись хотя бы немного, вспомни, что ты уже перешел через… короче, не прикидывайся злым и страшным. За эти дни… словом, ты стал совсем другим. Не знаю почему, хотя догадываюсь. Но это не мое дело. Каждый выращивает те цветы, какие может, – отозвался Хилый, ускоряя шаг. – Ладно, оставлю вас одних. Не отставайте сильно. Если потеряетесь, Сказочник расстроится. Этайн проводила ботаника хмурым взглядом. – Ты просто молодец, Крот, – сказала она. – Зачем он полез? Зачем ты… заговорила? – Он знал, знает Гробовщик… – Да? Может, и сержант с костоправом? – Нет. Они нет. – Откуда такая уверенность? – Чувствую. – Успокоила. Этайн опустила голову, пряча улыбку. Если Крот ничего такого за собой не замечал, то от нее нельзя было этого скрыть. * * * Изредка по обеим сторонам тракта росли одинокие деревья. А на них, не так уж и редко, – трупы, подвешенные за шею. Мертвые эльфы взирали с высоты искаженными лицами, тронутыми в той или иной степени разложением. Обрывки одежды, как правило формы, болтались на ветру. Этот же ветер разносил в горячем воздухе смрад мертвечины. Гробовщик протер глаза, прищурился, чтобы разглядеть, что написано на табличках. Четыре полуистлевших тела висели почти над самой дорогой. На ветках по соседству с мертвецами отдыхали сытые вороны. Одна из них, правда, не стеснялась и продолжала обедать. – Интересно? – спросил Сказочник, поравнявшийся с гобломантом. – Не то слово. Каждый день новые грани борьбы за существование наблюдаю, – ответил Гробовщик. – Грани? – Они самые. Реконкиста не просто война, сержант. Мы и эльфы боремся за место под солнцем. |