Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
Послушайте, Бланшар. Давайте рассуждать логически, – я пытаюсь взять себя в руки. – Если предположить, что я… Произносить вслух слово «убийца» мне не хочется, и я несколько секунд толкусь на многоточии. – …если предположить, что я был заинтересован в смерти Мари-Кристин… Тогда какого черта я засветился вечером? Да еще с помпой проехал мимо возможных свидетелей? – Вы не могли знать, что мадам подбросит к месту встречи кто-то из своих. – Но я мог это допустить. Бланшар начинает недовольно пыхтеть: отлично, нужно закреплять успех. – Второе. Уж поверьте, для убийства я выбрал бы другое место. И уж никак не магазин, в котором ее нашли. Я ведь знал, что работы по отделке ведутся срочными темпами, я сам их курирую. И о том, что рабочий день на объекте начинается в девять, мне тоже хорошо известно. Очевидная глупость – оставлять тело там, где оно может быть обнаружено скорее всего. Разве я не прав? – Допустим… – И наконец. Почему я не приехал в гостиницу с утра? Я должен был быть там. Я просто обязан был гарцевать в холле и мозолить всем глаза. Я должен был поднять тревогу. – Это не может служить алиби. – Но это по меньшей мере логично. Вы не согласны? – Почему вы не приехали в отель? – Я не смог приехать. Иногда я не приходил на встречи – и это не было для Мари-Кристин новостью. – Вот как? И как она к этому относилась? – Скажем, с пониманием. – Вас удалось найти только во второй половине дня. Внезапно заработал телефон? – Бланшар все еще пытается подловить меня. – Почему же внезапно? Я просто вспомнил, что он отключен, и поставил его на подзарядку. Звонок раздался почти сразу. – Кто сообщил вам о смерти мадам? – Топ-менеджер бутика на Невском проспекте. Там же находится головной офис «Сават и Мустаки». – И вы… – Я сразу же поехал на Невский. Там уже торчало несколько человек из следственных органов… – Очевидцы утверждают, что вы выглядели достаточно спокойным, мсье Кутарба. Во всяком случае, были гораздо менее взволнованны, чем сейчас. – Вы говорите так, как будто присутствовали при этом. Черт… Я просто не поверил. Просто не поверил… Вы отвечаете на самый простой звонок. Самый простой, каких десятки. И вам сообщают о смерти близкого человека. Я просто не поверил – вот и все. Я не верил в это до самого конца. До того, как увидел Мари-Кристин в морге. – Значит, не поверили? Интересно, что ты еще затеваешь, Бланшар? По твоей лоснящейся физиономии видно – затеваешь. Невооруженным глазом видно. – Не поверил. – Странно. – Что именно? – Что до сих пор к этому не привыкли. Кажется, это не первая смерть в «Сават и Мустаки». Не первая насильственная смерть, я имею в виду. За год до этого фирма лишилась еще одного своего совладельца. Освежить вам память? – Не стоит. Вот оно. Вот оно и всплыло. С другой стороны, не могло не всплыть. Просто не могло. Ведь ты приволокся в Россию еще и поэтому, Бланшар. Потому что оба убийства – и старое, у винных складов неподалеку от Берси, и новое, на Большой Монетной, – чем-то неуловимо похожи друг на друга. Сходный своей витиеватой бессмысленностью почерк, о котором даже думать не хочется. – …А я все-таки рискну, мсье Кутарба. Чуть больше года назад, в декабре, на винном складе в районе улицы Корбье, было найдено тело Азиза Мустаки, уроженца Алжира, 56 лет, – монотонный треп Бланшара убаюкивает меня. – Отвратительное, доложу я вам зрелище… – Вы при нем присутствовали? – Я изучал материалы этого дела. Уже после того, как пришло сообщение о смерти мадам Сават. Было найдено именно тело. Обезглавленное. Голова нашлась позже, на том же складе. Она плавала в ведре с вином… – «Puligny Montrachet»… – я не узнаю собственного голоса. – Не понял? – «Puligny Montrachet» – его любимое вино. Азиза. В нем голова и плавала. – Вот черт, ну кто тянет меня за язык? – Меня и Мари-Кристин тоже знакомили с материалами дела. Год назад. – И вы знали, что это его любимое вино? – Об этом знали все. Кто так или иначе сталкивался с Азизом. Он не делал из этого тайны. Как не делал тайны из своих сексуальных предпочтений. – Намекаете, что он был голубым? – на лице Бланшара появляется брезгливая улыбка. – Почему же намекаю? Азиз Мустаки до самого последнего дня оставался конченым педрилой. Ни одной задницы не пропускал… – И вашей тоже? – …ни одной задницы не пропускал – из тех, что в его вкусе. Нордический тип, вот что ему нравилось. – А вы, стало быть, не нордический. – Если говорить о типе, то я, скорее, латинский любовник… «Мудак ты, а не любовник», – именно эти слова готовы сейчас слететь с губ Бланшара и камнем упасть мне на темя. И стараться не стоит, недомерок – тем более что как любовник я и правда оставляю желать лучшего. Что же ты сделала со мной,. Анук, моя девочка?.. – Да вы не расстраивайтесь, Бланшар. Это самый банальный тип, который только можно представить… – Да я и не расстраиваюсь, мсье Кутарба, – на краденых челюстях малыша Дидье обиженно вспухают желваки. – Тем более что убийство Азиза Мустаки банальным не назовешь… – В гомосексуальной среде нередки такого рода выяснения отношений… – Такого рода? Чтобы голова в ведре плавала? – Я не это имел в виду, господи ты боже мой… – Тогда выражайтесь яснее. – Это очень специфическая сфера, и отношения в ней порой носят достаточно истеричный характер… – Только не надо читать мне лекции по половым извращениям, – вспыхивает Бланшар. – Оставим это психиатрам… – Я хотел сказать, что любовники иногда убивают друг друга. – Не смешите меня, – и тени улыбки не просматривается, Бланшар удручающе серьезен. – Любовники убивают друг друга даже чаще, чем вы думаете, но не таким варварским способом. – Способы бывают разными… – Вы практиковали? Парижская гнида, положительно, не хочет уняться. Ну ладно. – Азиз был гнусным типом. Откровенно растлевал молодняк под предлогом устройства карьеры. Очень многие хотят добиться вершин в модельном бизнесе, вот он и пользовался… Менял мальчиков с завидной регулярностью, чуть ли не каждый месяц пополнял свой гарем. Об оргиях, которые он устраивал, ходили самые чудовищные слухи. Не думаю, чтобы кто-нибудь пожалел о его смерти… |