Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
– И вы определили? – Почти. Во всяком случае, одно не вызывает сомнений: убийства не просто совершены… – Ценная мысль. – …они обставлены. С инквизиторской пышностью. И смахивают на ритуал. – Вы думаете? – А вы – нет? – Выходит – это ритуальные убийства? – хватаюсь я за последние фразы недомерка. – Я этого не говорил. Я сказал только, что они похожи на ритуал, к которому тщательно готовились. Ведь Азизу Мустаки не просто отсекли голову. Ее бросили в ведро с его любимым вином. А мадам Сават не просто вспороли живот. Его набили лоскутками материи. Кстати, что вы можете сказать о них? – О ком? – вопрос застает меня врасплох. – Об этих проклятых лоскутках. – Ничего. – Так-таки ничего?.. Бланшар похож на паука больше, чем когда-либо за все время нашей долгой беседы; ничего щадяще-бультерьерского в нем не осталось. С млекопитающими еще можно о чем-то договориться, а вот с подобными тварями… – Так-таки ничего, мсье Кутарба? – Ну хорошо. – Запираться бесполезно, рано или поздно малыш Дидье с его неуемной энергией докопается до истины. – Мне неприятно об этом говорить… Но, похоже, лоскутки эти имеют некоторое отношение к последней коллекции Мари-Кристин. Она была представлена в начале прошлого месяца, в Париже. – Вы можете поручиться за свои слова? – Бланшар вовсе не выглядит удивленным. – Послушайте, Бланшар… Модели для коллекции создаются в единственном экземпляре. Ошибка исключена. – И вы могли бы точно определить, что это за вещи? – Ну конечно. Я знаю, как они создавались. Их обрывки я видел и потом… – я понижаю голос, лишний раз тревожить изуродованную тень живота Мари-Кристин мне не хочется. – Что же это было? – Платье для коктейля. И кожаный килт. – Почему же вы ничего не сообщили об этом следствию? – Меня никто не спрашивал. И я посчитал… – Удобная позиция, не так ли, мсье Кутарба? Ладно, оставим это на вашей совести… «На которой и клейма ставить негде», всем своим видом подчеркивает недомерок. Плевать я хотел на то, что ты обо мне думаешь!.. – У вас есть соображения, как… как они там оказались? – Никаких. Платье было куплено сразу же после показа. – Кем? , – Откуда же я знаю – кем? Какой-то русской, она никогда не была в числе наших постоянных клиенток. Залетная птичка. И сама покупка, скорее всего, была сделана случайно. – Кто-нибудь еще может подтвердить ваши показания? – Естественно. Думаю, вам стоит поговорить с нашими менеджерами по продажам, они наверняка ее вспомнят. Узкая полоска между ежиком и бровями бугрится, того и гляди произойдут тектонические подвижки, и мозги Бланшара брызнут наружу раскаленной лавой. На всякий случай я вжимаюсь в стул. – И вы могли бы описать эту… залетную птичку? – Скорее, лягушонка. Волосы из медно-красной проволоки и одна большая веснушка вместо лица. Незабываемое впечатление. – Значит, вы утверждаете, что какая-то рыжая русская купила именно это платье? – Да. – Больше вы ее не видели? – Нет. – Плохо, очень плохо… Плохо, что вы не сказали об этом сразу. – Меня не спрашивали, – я остаюсь абсолютно глух к стенаниям Бланшара. – И потом, это произошло в Париже, больше месяца назад. – А опознать ее вы могли бы? Опознать головастика не составило бы труда, знать бы только, в каком болоте он обитает. И почему мысль о рыжем чудовище до сих пор не приходила мне в голову? – ведь со дня смерти Мари-Кристин прошло уже две недели, примерно столько же времени я знал о страшной, перемешанной со внутренностями, начинке. Каким образом ошметки от эксклюзивного платья могли оказаться там? Одно из двух – либо рыжая знает убийцу… Либо… Но думать о.том, что потешный головастик каким-то образом причастен к убийству, мне не хочется. Рыжие слишком импульсивны для таких изощренных, хорошо продуманных злодеяний. В них нет ни брюнетистого хладнокровия, ни блондинистой отстраненности. Странно, что убийце – кем бы он ни был – понадобилась именно «принцесса»; при удачном раскладе этот кусок шелка может задать делу новое направление и послужить неопровержимой уликой против него. Почему именно «принцесса» – ведь тряпок с растительным орнаментом в коллекциях Мари-Кристин предостаточно. И если уж убийца дал себе труд слямзить кожаный килт, то почему бы не умыкнуть заодно и какое-нибудь платье?.. – …Вы слышите меня, мсье Кутарба? Вы бы могли опознать ее? – Без труда. Если вы ее найдете. Короткий, мясистый нос Бланшара вытягивается: он уже сейчас готов сорваться с поводка и взять след. – Быть может, вы заметили что-то такое, что поможет установить личность этой… м-м-м… покупательницы? Или что-нибудь слышали о ней от знакомых? Насколько я знаю, русские обычно держатся друг за друга. Я снисходительно улыбаюсь в лицо парижскому дурачку. – Вы знаете, сколько в Париже русских, Бланшар? Чуть меньше, чем арабов, и всяко больше, чем парижан. –Да? – моментально пугается коротышка. Расистский румянец, разлившийся по его впалым щекам, неподражаем. Еще пара-тройка подобных высказываний с моей стороны – и одним сторонником Ле Пэна станет больше. – Я пошутил. Но русских в Париже действительно много. И они вовсе не держатся друг за друга, как вы изволили выразиться. Они предпочитают добиваться всего в одиночку. А что касается рыжей девушки… Она просто купила понравившуюся ей вещь, только и всего. А для этого вовсе не нужно предъявлять удостоверение личности. – Раньше вы ее не видели? – Я уже сказал – скорее всего, она попала на показ случайно. – Ну хорошо, – Бланшар с трудом отлипает от так понравившейся ему темы с русскофф покупательницей. – А вторая вещь? Что вы можете сказать о ней? – Кожаный килт. Его стянули. – Что значит – «стянули»? – Украли. – Как это – украли? – Молча. Он пропал через несколько дней после показа. – И что? – Ничего. Была небольшая буря в стакане воды, но на том дело и кончилось. В конце концов, это всего лишь вещь, а не коллекция бриллиантов. И не ядерная боеголовка. – Значит, украли его в Париже? – Бланшар на секунду задумывается. |