Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
– И за три с половиной года не составили о нем никакого представления? – Мы виделись только на показах. Так что вам лучше навести о нем справки не у меня. – У вас ведь были м-м-м… трения? – Никаких. Говорю же, мы не общались. – У меня прямо противоположные сведения. – …Ну хорошо… Один раз мы набили друг другу морды. Это можно считать трениями? – И что же послужило поводом? – Мне бы не хотелось об этом распространяться. Видите этот шрам? Вот здесь, над бровью… Его рук дело. Его поганых рук. Больше я вам ничего не скажу. Поищите других. Тех, кто хорошо его знал. – Те, кто хорошо его знал, – мертвы. Вот в чем дело. Что вы пьете? – Виски. Все те, кто хорошо нас знает, как правило, мертвы, инспектор. – Вы полагаете? – Жить с этим знанием уж точно невозможно… Человеческая природа – вещь неприятная, если не сказать – отвратительная. – Пожалуй, я тоже выпью. – Вообще-то, мне он даже нравился. – Кто? – Ги. – Драка произошла именно по этой причине? – Вы не поняли. Если я гей, это не значит, что я готов пристроиться к каждой мало-мальски привлекательной заднице. Я любил Азиза. – Нуда… – Знаю, что вы подумали. Все так думают. Азиз никогда не платил мне за любовь, запомните это, инспектор. Зарубите на носу. – У вас квартира на улице Лафитт. В девятом округе. – Да. Рядом с бульваром Итальянцев… – А до этого? – Намекаете на то, что до этого я жил в вонючих меблирашках в двадцатом? Об этом меня тоже спрашивали, и больше, чем сказал, я уже не скажу. – А ваш друг Энрике оказался более разговорчивым. – Это какой Энрике? – Энрике Пинёро. Ваш друг. – Рики-морячок? Вы и его откопали? Странно, что он не сдох прежде, чем вы его откопали… Никакой он мне не друг, самая обыкновенная дешевка. Продажная девка – Рики-морячок. Два члена в жопе для него не предел, уж поверьте. – Каков же предел? – Рики – беспредельщик. Мог засосать в свою задницу пол-Парижа. Я думаю, ему это удалось… С души воротит. Знаете, мне иногда кажется, что весь мир – это задница Рики-морячка. У вас ведь тоже есть свой Рики-морячок, а, инспектор? У каждого есть свой Рики-морячок… – Вы перебрали, Ули. – Туфта. Так что вам назудела эта шлюха? – Вы ведь какое-то время жили вместе… – Снимали в складчину один отстойник. Две комнатушки и кухня, горячей водой и не пахло, как-то раз мне в ухо залез таракан. Вот и все воспоминания. – Так уж и все… – Есть еще кое-что. У этой шлюхи Рики вечно не было денег. Или он говорил, что не было. Тратил башли на шоколад, дурь и краску для волос. Черный – его натуральный цвет, а Рики всегда хотелось быть блондином. Это была его идея фикс. Черные корни его раздражали. Просто сума сводили. Так что свою долю за квартиру он зажимал. Сука. – Где вы познакомились с Азизом Мустаки? – Вы ведь знаете – где. Раз уж трясете передо мной штанами Рики-морячка… – В Булонском лесу, не так ли? – Да. Тринадцатого ноября, четыре года назад. Азиз меня снял. Он часто там бывал… До того, как мы познакомились. – А говорите, что мсье Мустаки не платил вам за любовь. – Он заплатил один-единственный раз. Самый первый. И не так, чтобы очень щедро. – По таксе? – Если вам наплел об этом Рики, то вы должны знать, что эти деньги я отдал ему. – Я знаю. Зачем вы отдали деньги Рики? – Мне трудно объяснить. Просто… Мы встретились не в то время, не в том месте. Если бы все оказалось по-другому… Мне было стыдно. Я не хотел этих денег. Мне было стыдно. – Перед кем? – Перед Азизом. За то, чем я занимался… Но тогда он представился как Жильбер. В нашу первую встречу, я имею ввиду. – А вы? – Рет. Я просил называть меня Ретом. Меня все звали Ретом. – Рет Батлер. «Унесенные ветром», так? – Он и об этом вам настучал, Рики… Мне всегда нравились «Унесенные ветром», всегда, сколько я себя помню. Мне всегда нравился Кларк Гейбл. Теперь он на небесах. И Азиз на небесах… – Ретом вас звали и в Кельне. Вы ведь там начали заниматься проституцией, правда? Сколько вам было? Семнадцать? – Шестнадцать без двух месяцев. – Тяжелое детство? – У меня было счастливое детство. Относительно. – Правда? – Однажды я убил кошку. А потом зажарил ее у портовых складов. Снял шкуру, это оказалось легче, чем я думал, – и зажарил. У меня было счастливое детство. И мне всегда нравились мужчины. Моего первого мужчину звали Душан. Он-то и был похож на Рета Батлера, только усов не носил. Я очень его любил. – Почему вы перебрались в Париж? – Я искал Душана. – Он был парижанин? – Вряд ли. Французом он не был точно, скорее – славянином. Но тогда мне казалось, что если мы и встретимся еще когда-нибудь, то это обязательно будет Париж. Все всегда встречаются в Париже, разве вы не знаете?.. – Вы встретились? – Нет. В этом дерьмовом городе встретить Душана невозможно, в нем натыкаешься только на Рики-морячков… – Вы сказали Пинеро, что у вас был странный секс с одним арабом. Вы имели в виду первую встречу с мсье Мустаки. Что означает словосочетание «странный секс»? – А разве Рики вам не пояснил? – Что оно означает? – Странный секс – это просто разговор. Мы не трахались в первую нашу встречу. Мы просто разговаривали. Сидели в его машине и разговаривали. – И все? – И все. Странно, правда? – И о чем же вы разговаривали? – Обо всем. Я рассказал ему о Душане. И о кошке. – А он? – А он – о том, что родился шестипалым. Потом он показал мне шрам на предплечье. Забавный шрам в виде мальтийского креста. Сказал, что у него на теле есть еще один шрам. Ион тоже похож… – На что? – Этого я вам не скажу. – Зато я скажу. Еще один шрам под левой грудью. Очень напоминающий диагональный крест, так называемый крест святого Андрея. Около двенадцати сантиметров длиной. |