Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
– А до этого? – До этого – не чесались. Говорю же вам, Ги был мне даже симпатичен. – Тогда с чего бы вам было устраивать разборки? Ведь Ги Кутарба к секс-меньшинствам никогда не принадлежал… – Ги – странный парень. Никто о нем ничего не знал. То есть знали, конечно, что он потрахивает мадам Сават, ходили такие мутные разговоры… Но они оборвались как-то в одночасье. – Почему? – Откуда же мне знать – почему? Перестал потрахивать – вот и разговоры прекратились. – И он больше ни с кем не встречался? После мадам Сават? – Это вы у него спросите. – Он был с кем-нибудь близок? – Не со мной – точно. – А с кем? – Знаю только, что в него была влюблена Николь. Никель Оффрей. – Секретарша мадам? – Да. – У них намечался роман? – Не было никакого романа. То есть Николь по Красавчику с ума сходила, но на него это никакого впечатления не произвело. – Так уж и никакого? – Ну это как если бы по вас курица с ума сходила. Или кусок ветчины. Стали бы вы по этому поводу заморачиваться?.. Вот и он не стал. – Печально… – Вы о чем? – О мадемуазель Оффрей. Бедная девушка. – Вы бы слышали, как она рыдала… – А вы слышали? – Я ей собственноручно сопли вытирал. Чего только не наслушался… – Чего? – Она как-то рассказала мне… Когда была особенно не в духе… Об одном разговоре, который слышала из-за двери. Между Ги и мадам. – Что же это был за разговор? – Самого разговора Николь не слышала, я так понял. А вот то, как отреагировала мадам, Николь очень даже хорошо запомнила. Что-то такое она ему крикнула… Что-то вроде «Ты страшный человек, Ги. Если я расскажу об этом полиции – тебе конец». За достоверность я, конечно, не ручаюсь. Да вы сами поговорите с Николь… – Это произошло уже после смерти Азиза Мустаки? – Через полгода… Наверное, через полгода, хотя для меня это уже не имело никакого значения. Я любил Азиза. Я и с Ги завелся только потому, что он стал вокруг нас круги наматывать. – Вокруг вас? – Вокруг Азиза. Это началось примерно за неделю до его смерти… Да. За неделю. Ги с Азизом недолюбливали друг друга… – Недолюбливали? – Во всяком случае, старались друг друга не замечать. Так уж изначально повелось. Ги вертелся вокруг мадам, мужчины его не интересовали. А он не интересовал Азиза, мастью не вышел. Мадам всюду пропихивала своего щенка, Азизу это не нравилось, но что он мог поделать… Коллекций он давно не создавал, все лежало на плечах мадам… – Так что же случилось в ту самую неделю? – Закажите мне еще виски… – Конечно. – Про него все говорят гадости. Всегда говорили и ??ейчас говорят. Сейчас, когда он умер, так ужасно умер. Я думал, что хотя бы смерть его защитит, но разве от смерти этого дождешься? Она такая же шлюха, как и Рики-морячок. Такая же дешевка. Азиз умер – и как будто снова стал шестипалым… Вы понимаете, о чем я, инспектор? – Да. – Вы хороший парень. – Вернемся к декабрю… – Меньше всего мне хотелось бы туда вернуться… Так вот – Ги. Я впервые заметил его в кино. Он сидел позади нас с Азизом. – Что же в этом удивительного? – Вы понимаете… Это совершенно специфический кинотеатр… Эротические фильмы, двадцать четыре часа в сутки. Десять сеансов, из десяти Азиз всегда выбирал один и тот же, в семнадцать тридцать. – Значит, глава модного дома среди бела дня посещал порнокиношки? Лихо. – … я увидел Ги случайно. Выходил отлить, а когда вернулся – некоторое время стоял в проходе. Чтобы глаза привыкли к темноте. Тут-то я на него и наткнулся. Он сидел через ряд, и не прямо за нами, а наискосок. – Ну и что? Мало ли с кем можно столкнуться в кинотеатре? Я вот однажды сидел в одном ряду с Ивом Монтаном и Симоной Синьоре. И ничего, слопал это. Сожрал, как миленький, даже автограф у них попросил, когда сеанс закончился. – Вы не понимаете, инспектор. Это ведь была не просто… эротика. Это была гей-эротика. Спрашивается, зачем парню, который трахает женщин, пялиться на мужские задницы? И не только на задницы… – Незачем. Вы правы. – Но это еще не все. На экран Ги не смотрел вовсе. Он смотрел на Азиза. Просто глаз с него не спускал. Тогда-то мне и захотелось врезать ему в первый раз. – А во второй? – Тем же вечером. Только позже. Мы ужинали в «Мираме». Это ресторанчик в Латинском квартале. Китайская кухня и все такое. Он и там нас достал. – В каком смысле? Стоял на тротуаре в этой своей мотоциклетной куртке с поднятым воротником… с мотоциклетным шлемом… – Просто стоял? – Азиз сидел спиной к улице и не мог видеть Ги. Ноя-то видел, я хорошо разглядел его лицо. Никогда его не забуду. – Что же вас так поразило? – Я точно знаю, что он хотел сделать там, у витрины, Ги. Я знал это и тогда. Разбить стекло. Вот чего ему хотелось больше всего – разбить стекло. Расхерачить его к чертовой матери. Я еще подумал – сейчас он запустит в стекло шлемом… – А если бы шлема не было? – Не знаю. Он нашел бы камень. – А если бы и камня не оказалось? – Он прошел бы сквозь витрину. – Он прошел? – Нет. – Почему? Что его остановило? – Не знаю. Меня когда-то остановил шрам. Шрам в виде креста… – Я помню. Не мальтийского, это был просто прикол, не больше. И никаких тайн в нем не ночевало, ну как если бы я встретил Азиза где-нибудь в метро в июне, в самое пекло, в рубашке с короткими рукавами. И сошел бы на следующей станции. Второй шрам, тот, что под грудью, – совсем другое дело. Чтобы увидеть его, чтобы до него добраться, нужно было рассказать Азизу о Душане. И о кошке. И о Кельне, я там родился. И о том, что у мамы был рак костей, и ей отняли ступни, а потом отнимали еще по десять сантиметров каждый год. Отнимали и отнимали и дошли бы до самых бедер, если бы она не выпила две упаковки снотворного… И даже о Рики-морячке стоило рассказать, о том, что он красит волосы в белый цвет. – И как быстро вы до него добрались? До второго шрама? |