Онлайн книга «Анук, mon amour…»
|
– Чего вы хотите? – Честного рассказа о Ги Кутарба. Вы ведь друзья? – Боюсь, что разочарую вас. Мы не друзья. – Ну надо же… Я общался с уймой людей, знающих Ги. И никто, никто не назвал его своим другом. Странно, правда? – Какие претензии ко мне? – Это просто странно, не более. – У меня тоже нет друзей. Что с того? – У вас есть ваши раковины. – Одно из другого не следует. Я фотограф, а фотограф смотрит на мир через камеру. Иногда такое можно увидеть… Подцепить мизантропию так же легко, как и насморк. Только мизантропия в отличие от насморка не вылечивается. – Ги бывал у вас… – Ну и что? – Довольно часто. – Каждый первый понедельник месяца. Ну и что? – О чем вы говорили? – Ни о чем. – Что же вы делали? – Ничего. Пили вино и молчали. – Удивительно… – Самое удивительное, что это правда. «Charonia Tritonis», вот эта раковина… «Труба тритона». Он пил сангрию только из нее. – Красавица… Вы пили вино из раковин? – В моем доме все пьют вино из раковин. Ги не был исключением. – Нальете мне? – Никогда не пил с фараонами… – Все когда-то случается в первый раз. Вы и детской порнографией не занимались… чуть больше двух лет назад. – Вот черт. – Если вас не затруднит, плесните-ка мне сюда… В «Трубу тритона». – Вам хотелось бы узнать мысли Ги, а? – Вы правы. Мне бы очень хотелось узнать, что у него в голове. На сегодняшний день это единственное мое желание. – Сочувствую. – Хорошее вино. – Вино так себе. Не стоит распускать передо мной хвост, инспектор. – В самом деле хорошее… А если я скажу вам, что Ги Кутарба – убийца? – Я забьюсь под кровать. – Нет, правда… – Мы не были друзьями, инспектор. Так что это ничего не изменит в моем отношении к Ги. – Значит, у вас все-таки существует свое отношение? – Я же сказал, не хватайте меня за язык. – А как вы относитесь к самому факту детской порнографии? – Ну хорошо… Мне нравилось пить с ним вино. Он южанин, как и я. И он никогда меня не напрягал. – Это все? – Все. – А если я покажу вам фотографии его жертв? – Дешевые любительские фото с места преступления? Пустые хлопоты, инспектор Бланшар… или как вас там… Фотографии для меня – категория эстетическая. Боюсь, ваши обличительные снимки останутся за гранью моего восприятия. – Я был на вашей выставке. – На здоровье. – Не на том гламуре, от которого все кипятком писают. Такого добра в любых каталогах полно. Я имею в виду выставку в Европейском доме фотографии. Довольно рискованную. – Даже так? – Настолько рискованную, что ее засунули в подвал. – И благополучно закрыли на следующий день. Но вы все равно о ней пронюхали… – Трудно было не пронюхать. Широкая общественность пребывала в возмущении. – Насрать мне на широкую общественность. – Не сомневаюсь. Постановочные фотографии умерших людей. Тому, кто до этого додумался, действительно на все наплевать. – Тут вы попали в точку, Бланшар. – Налейте-ка мне еще вина. – Что, мысли Ги так и не прояснились? – Нет. У вас были неприятности из-за этой выставки, так? – Я не считаю это неприятностями. Неприятности были у моего приятеля. – Который работал в том самом морге, где вы производили съемку? – Да. Его уволили. – Бедняга. – Ничего, все к лучшему. Он устроился в похоронное бюро и теперь получает в два раза больше, чем получал. – Снимки, надо сказать, незабываемые. Мертвый бродяга в тунике императора Нерона… Задушенная проститутка в чепце Шарлотты Корде [43] … – Вы еще забыли о китайце… Для того, чтобы подыскать для него одежонку Конфуция, пришлось убить пару вечеров. – Немудрено, что широкая общественность была шокирована. – Нуда. Только все эти гуманисты едва не вынесли двери, так им хотелось поглазеть на оскорбляющие нравственность фото. – А вы считаете, что ничью нравственность не оскорбили? – Послушайте, Бланшар… Эти тела были не востребованы. Так что у гипотетических родственников претензий ко мне быть не должно. – Вы талантливый человек, Гаэтано. – Я же сказал – не стоит распускать передо мной хвост. – Если бы смерть была действительно такой, какой вы ее изобразили… – То что? – Я бы согласился стать вашей моделью. Чью личину вы бы на меня натянули? – Ну уж никак не Наполеона, не обольщайтесь. Тулуз-Лотрек подойдет?.. Но для этого вам надо как минимум умереть. – А говорили, что не снимаете мужчин. – Для мертвых мужчин я делаю исключения. Хотите поговорить со мной о смерти? – Я хочу поговорить с вами о Ги Кутарба. Но о смерти тоже можно. – Боюсь, вы знаете о ней больше, чем я… – Я просто знаю ее с другой стороны. – Ги и правда убийца? – Разве это что-нибудь изменит в вашем к нему отношении? – Ничего, я уже сказал. Иногда убийцы бывают симпатичнее, чем их жертвы. – Тут я с вами соглашусь. Поговорим о Ги? – Поговорим о смерти. Эта тема живо меня интересует. Жаль только, что собеседников находишь не всегда. – А мне казалось, что люди любят посудачить о смерти. – Сплошное дилетантство, инспектор. Все их россказни – сплошное дилетантство. – А вы – профессионал? – Я многое знаю о мертвых. Мертвые лукавят, мертвые могут запросто обвести вокруг пальца, мертвые любят выдумывать о себе всякие небылицы… – Вы еще скажите, что они не платят налогов. – И это тоже… Еще вина? – Пожалуй. |