Книга Книга Дины, страница 69 – Хербьерг Вассму

— И часто ты возишь каторжников? — спросила Дина.

— Нет, — коротко ответил он.

— Почему ты вдруг взялся за такую работу? — спросил Юхан.

— Во-первых, ищу приключений, а во-вторых — лень! — засмеялся Лео.

— Отказываешься от честной торговли и вместо этого торгуешь… каторжниками, — сказал Андерс.

— Это не торговля. Торговля меня не интересует. Это общение с людьми, попавшими в трудные обстоятельства. Меня интересуют люди. Благодаря им я узнаю многое и о себе.

— Этого я не понимаю, — смущенно признался Андерс.

— И чему же тебя могут научить каторжники? — мягко спросила Дина.

— Тому, что по поступкам не всегда можно правильно судить о человеке.

— А в Библии сказано, что человека узнают по делам его. Ведь так, Юхан? — Теперь Дина сидела очень прямо.

— Да. — Юхан кашлянул. — Ну конечно, мы многого не знаем о людях.

— Взять хотя бы Нильса, — сказал Лео. — Он иногда совершает поступки, которых никогда бы себе не позволил, если б не чувствовал себя здесь чужим.

Андерс от удивления открыл рот. Дина вся подалась вперед.

— Нильс здесь не более чужой, чем я! — сказал Андерс, быстро глянув на Дину.

Она снова откинулась на кушетку.

— Лео, объясни, пожалуйста, что ты этим хочешь сказать? — попросила она.

— Я знаю историю Андерса и Нильса, знаю, каким образом они попали сюда. Судьба у них одна. И тем не менее что-то в этом доме отталкивает Нильса и принимает Андерса.

— Что же именно? — мягко поинтересовалась Дина.

— Я думаю, это твое отношение к людям. Ты всех подчиняешь себе.

Стало слышно, как за окном свистит снег. Тихо, словно предупреждая об опасности.

— И почему же я отталкиваю Нильса?

— Этого я не знаю.

— А ты бы спросил у него или еще у кого-нибудь.

— Я спрашивал Нильса.

— И что же он сказал?

— Ничего такого он за собой не знает.

— И тебе не показалось, что у него не совсем чистая совесть? Знаешь, вроде одного клопа в чистой кровати!

— Все может быть, — согласился Лео.

Андерс ерзал на стуле. Этот разговор задевал и его.

— Стине родила от Нильса ребенка, а он отказался признать его! — с презрением сказала Дина.

— Конечно, это подло, но такое иногда случается. Теперь за это не сажают в тюрьму, как раньше.

— По-моему, в тюрьму следует сажать всех мужчин, которые подают женщинам ложные надежды, — заметила Дина.

— Возможно. Но тогда тюрьмы были бы переполнены. Куда в таком случае мы стали бы сажать убийц?

— Убийц?

— Ну да. Тех, кого мы называем опасными преступниками. И которые должны быть изолированы, несмотря ни на что.

Дина почувствовала прикосновение легкой руки. Но Ертрюд тут не было. Лорк! Он прятался где-то в немой темноте.

— Уже поздно, — сказала она и встала.

Юхан сидел, держась за лацканы пиджака. Ему не нравился этот разговор, который был неуместен в Рождество.

— Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь в Рейнснесе плохо относился к Нильсу, — сказал он. — Мы все ему доверяем. У него есть работа, дом, хлеб. Конечно, он не простой человек. Но Дина в этом не виновата.

Он кашлянул несколько раз.

— А по-моему, он чувствует себя здесь отверженным и даже решил уехать в Америку, — сказал Лео, ни к кому не обращаясь. Он как будто не слышал того, что сказал Юхан.

— В Америку? — недоверчиво переспросил Андерс. Лицо Дины стало похоже на маску.

— Однажды перед Рождеством я застал его над картой Америки. И спросил, не хочет ли он туда уехать. Из его слов я понял, что ему не чужда эта мысль, — сказал Лео.

— Но он никогда не говорил об этом! — воскликнул Андерс. — И где он возьмет столько денег?

— У него есть кое-какие сбережения, — сказал Лео. Глаза Дины ожили. Она снова села, смяв пяткой один из башмаков, который наполовину сняла.

Цифры? Цифры колоннами выстраивались на стене и по шелковым обоям уползали в тень. Их было хорошо видно.

Дина внимательно слушала.

— Какие сбережения? Откуда они у него? — удивился Андерс. — Я получаю больше, чем он, мне ведь положен процент от прибыли, которую дает торговля на наших судах. Но у меня нет никаких сбережений! А у Нильса только его жалованье…

Он виновато поглядел на Дину и Юхана, боясь, что позволил себе слишком много.

— Он тратит на себя гораздо меньше, чем ты, Андерс, — твердо сказала Дина. — Должно быть, он откладывал уже много лет.

Она надела башмаки и зашнуровала их, чтобы не споткнуться. Потом подобрала юбку и снова встала.

— Уже поздно, — повторила она и пошла к двери.

— По-моему, если Нильс нужен в лавке, его не следует отталкивать, — медленно и внятно произнес Лео ей в спину.

— Что-то в этом есть, — пробормотал Юхан. — Я тоже замечал. Он писал мне в Копенгаген такие странные письма…

Дина резко обернулась, юбка взметнулась вокруг ног.

— Непорядочный человек, который боится ответственности, куда бы ни уехал, покоя не найдет нигде! — тяжело дыша, сказала она.

— Судить людей будет Бог, — заметил Юхан.

— Никто никого и не судит! — отрезала Дина.

— Все слишком запуталось, — буркнул Андерс. — Нильс просто не знает, как снова наладить отношения. Не может же он жениться на Стине, даже если у нее от него ребенок…

— Почему не может? — рыкнула Дина.

— Ну, Господи… Это же всем ясно… — Андерс не знал, что сказать.

— Конечно, он поступил плохо, — тихо сказал Юхан. — Все мы рано или поздно совершаем ошибки. Главное, что Стине сейчас живется хорошо…

— Нет, плохо! Она потихоньку гибнет! А Нильс тем временем собирается сбежать в Америку! Меня-то его отъезд не огорчит. Так будет лучше для всех. Чище воздух — легче дышать!

— А лавка?

Юхан чувствовал, что он должен что-то сказать.

— Люди найдутся, — спокойно ответила Дина. — Да и он еще не уехал!

— Я слышал, в лавке говорили, будто Нильс предпочел бы жениться на фру Дине, — сказал Лео.

Он не собирался сдаваться. Теперь Дина уже не могла уйти. Она остановилась:

— Ах вот как! И господин Жуковский хочет, чтобы я вышла замуж за Нильса, только бы он не чувствовал себя отверженным?

Усмешка отгородила ее от всех, словно забор.

— Прости! Я виноват, это было некрасиво с моей стороны! — Лео встал и поклонился Дине. Потом быстро подошел и распахнул перед ней дверь. Пожелав всем покойной ночи, он закрыл дверь за Диной и за собой.