Книга Разорванный круг, страница 78 – Том Эгеланн

— Разве ты не понимаешь, что это тебе не по силам? — тихо спрашивает она.

— Что ты здесь делаешь, Диана?

— Меня привезли сюда.

— Из Лондона?

— На самолете.

Удары пульса отдаются в моем дыхании.

— Что здесь, собственно, происходит?

Она делает странную вещь. Начинает смеяться. Смеется, громко икая. Смех на грани истерики. Не понимаю, что с ней. Но смех заразительный. Я улыбаюсь, улыбка на лице вызывает страшную боль, и я погружаюсь в дремоту.

Когда я прихожу в себя, ее уже нет.

Позже появляется медсестра с огромной иглой. Она смеется, когда видит мой испуг, и машет рукой успокаивающе.

— Лекарство! — выкрикивает она на ломаном английском языке и показывает на бутылку капельницы. — Хорошо для вас. Да?

— Где я?

Она вставляет иглу в трубку и удовлетворенно кивает, когда лекарство начинает поступать в систему.

— Пожалуйста… Где я?

— Да-да!

Я слежу за желтоватой струей, которая медленно перемещается в капельнице и растворяет боли и вопросы.

3.

Мак-Маллин снова наносит мне визит в середине дня. Мази и морфин снимают боли, но кожа жутко чешется, а морфин превращает мозг в жидкий суп, в котором плещутся мои мысли.

— О-о! Ты выглядишь гораздо лучше! — восклицает он.

Лжец.

Он придвигает стул к кровати.

Я пытаюсь сесть. Кожа на два размера меньше, чем надо. Несмотря на то что наркотическое опьянение должно привести к полному безразличию, я не могу удержаться от стона.

— Это пройдет, — успокаивает он. — Доктор заверяет, что ожог поверхностный.

— Когда я поеду домой?

— Как только будешь в состоянии.

— Я не узник?

Он смеется:

— Все мы, конечно, узники. Но ты не мой узник.

— Мне надо кое-что обдумать.

Он проводит пальцами по серебряным волосам:

— Ты никогда ничего не делал необдуманно, Бьорн?

— Я поступаю спонтанно. Иногда. Где Диана?

— Диана? — Взгляд его темнеет. Он замолкает. Открывает рот, но останавливается.

Я пытаюсь прочитать его мысли по выражению лица.

— Я знаю, что вы ее отец.

Он даже не отвечает. Похоже, ему надо подумать. Но наконец он говорит:

— Да. — Тихо. Словно вздыхает. Как будто он сам в этом не очень уверен.

— Это многое объясняет.

Он бросает на меня свирепый взгляд:

— Послушай! Она никогда ничего плохого тебе не делала! Она никогда тебя не предавала! Никогда!

— Она…

Он предупредительно поднимает руку.

— Больше не надо, — говорит он. — Сейчас. — Ему приходит в голову смешная мысль, лицо оживает. Губы шевелятся беззвучно, в улыбке. Зачарованный, я наблюдаю за сменой его внутренних декораций. У меня такое чувство, будто я подслушиваю, как привыкший к одиночеству человек ведет разговор сам с собой. — Мы с тобой два упрямых барана, Бьорн.

— Говорите только о себе.

— Ты не отдашь мне ларец, пока я не выложу то, что знаю.

— Мне не нужно то, что вы знаете, Мак-Маллин.

— А что же тогда?

— Истина. О ларце. О том, что внутри.

Он смотрит мне прямо в глаза и тяжело вздыхает:

— Это, друг мой, такой секрет, за который люди умирали.

— Иногда, — заявляю я, — вы ведете себя как герой мелодрамы.

Изумление на его лице переходит в веселый раскатистый смех. Оскорбления никогда на него не действуют. Для тех из нас, кто любит защищаться при помощи иронии и сарказма, это очень неудобно.

— Забавно, когда двое упрямцев вроде нас с тобой тянут каждый за свой конец каната, — произносит он. — Я хочу заполучить ларец и сохранить его тайну. А ты не хочешь выпустить его из рук, пока не узнаешь, что там внутри.

— Скажите мне, почему я должен вам верить? — Он вопросительно наклоняет голову. — Вы рассказывали мне о машине времени. Уинтроп утверждал, что речь идет о космическом корабле. Петер распинался о своих теологических теориях. Так во что же мне верить? Вы лжете, все до одного!

Он долго смотрит на меня. С лукавой улыбкой.

— Мы хотели сбить тебя с толку.

— Это вам удалось. Поздравляю! Задание выполнено. Я сбит с толку!

— У нас были свои причины.

— Вот в это я охотно верю!

— Но если можешь, попробуй нас понять. Никто не ожидал, что ларец попадет в твои руки. Это только помешало нам, Бьорн. Ты не должен нас осуждать за то, что мы готовы на все, чтобы вернуть его.

— Готовы на все?

— Ты понимаешь, о чем я.

— Конечно. Вы хотели сбить меня с толку…

— …и дать тебе такое объяснение, в которое никто не поверит, если ты потом его кому-то передашь. Но настолько фантастическое, чтобы оправдать в твоих глазах наши усилия по добыванию ларца.

— Добыванию? Да он же у меня!

— Именно так.

Он поднимается и бережно берет мою перевязанную руку. Долго смотрит на меня. В конце концов я вынужден отвести взгляд. Он склоняется и гладит меня по волосам. Кажется, его глаза заблестели. Вероятно, отражение света.

— Кто вы? — спрашиваю я.

Он отворачивается. Не отвечает.

— На самом деле? — продолжаю настаивать я. — Кто вы на самом деле?

— Скоро наши пути разойдутся. Навсегда. Ты вернешься в Осло. Меня уверяют, что через пару дней худшее будет позади.

— Кто уверяет?

— Ты получишь мазь. Чтобы смягчать жжение.

— Замечательно.

— Мы организуем для тебя самолет.

— «Мы»?

— Ты большой скептик, Бьорн.

— И не привык к тому, что все охотятся за мной.

— А может быть, все охотятся не за тобой?

— Ха-ха.

— Может быть, они охотятся за тем, что ты присвоил?

— Может быть, я соглашусь отдать это, — говорю я.

— И какова цена?

Очень заманчиво потребовать десять миллионов крон. «Феррари». Неделя на Мальдивских островах с исполнительницей танца живота, которая все эти годы лелеяла грешные фантазии об альбиносе. Но я ограничиваюсь одним:

— Объяснение.

— Что еще ты хочешь узнать?

— Правду. А не лоскуток от нее.