Книга Евангелие Люцифера, страница 29 – Том Эгеланн

В дверь постучали. Появилась голова мужчины в слишком больших очках. Он извинился, когда увидел, что у профессора посетители. Альдо Ломбарди крикнул ему:

— Витторио! Входи, входи! Помнишь, мы говорили о Бьорне Белтэ из Норвегии? Археологе? Вот он. Бьорн, это Витторио Тассо, семиотик, мой добрый коллега.

Я воспользовался моментом, чтобы отставить пластиковый стаканчик с кофе и забыть о его существовании. Мы с Витторио Тассо пожали друг другу руки и обменялись обычными при встрече любезностями. Он читал мою критическую статью в журнале «Археология» о попытках семиотиков истолковать использование викингами знаков и символов. Когда он ушел, я попробовал вернуться к старой теме:

— Так что же случилось с Джованни Нобиле?

— Да, что же случилось? — повторил Альдо Ломбарди. — Я обычно говорю, что его бес попутал. Он обнаружил древний, языческого происхождения документ — «Пророчества Ангела Света», или Евангелие Люцифера, как его еще называют, — и сошел с ума. — Взгляд Ломбарди говорил, что он погрузился в воспоминания. — Так что же случилось? Что же, собственно говоря, случилось? Я думаю, что и сегодня никто точно не знает, что случилось. Мы по-прежнему задаем вопросы, на которые ни у кого нет ответов. Все, что мы знаем: умерло много людей. Джованни и его дочь пропали.

Альдо Ломбарди покачал головой.

— Они умерли? Оба? — предположил я, но, скорее, задал вопрос.

— Вероятнее всего, простились с жизнью, закованные в цепи, на дне Тирренского моря или залитые бетоном в устоях одного из путепроводов, которые тогда строились повсюду на автострадах в нашем регионе. Трагедия, никак иначе. И самое странное… — он поискал нужное слово, — самое странное то, что происходящее сегодня является зеркальным отражением событий сорокалетней давности. История повторяется. Опять, неизвестно откуда, появился тот же манускрипт. Та же секта… Убийства…

— Секта? Вы знаете, кто стоит за убийствами?

— Кто — не знаю. Я кое-что знаю о секте, которая в этом деле замешана. Но вы слишком торопитесь. Я еще вернусь к этому.

— Подождите! Вы хотите сказать, что секта, которая была замешана в убийствах Джованни Нобиле и его дочери в 1970 году, та же самая, что охотится за манускриптом сейчас?

— Все другое было бы невероятным.

— Спустя сорок лет?

— Бьорн, манускрипту больше четырех тысяч лет. Сорок лет — это ничто.

— Что случилось с манускриптом в 1970 году?

— Он исчез вместе с Джованни Нобиле.

— Но он не мог быть тем же манускриптом, который сейчас нашли в киевской пещере!

— Конечно нет.

— Копия?

— Простите. — Он выжидающе посмотрел на меня с намеком на улыбку. — Бьорн Белтэ, вы верите в Бога?

— Нет.

— А вы, Моник?

Она кивнула. Потом написала: «Я не верю. Я знаю. — Она подчеркнула слово „знаю“. — Бог и Его ангелы существуют. Сатана и его демоны существуют. Вот так обстоят дела».

— Идемте, друзья мои, — сказал Альдо Ломбарди. Встал и положил пачку бумаг в старенький кожаный портфель. — Вот так! — Затем надел серый плащ и фетровую шляпу, которые висели на вешалке в углу за книжной полкой. — В кабинете тесно и жарко.

2

— Большинство людей, независимо от того, христиане они или нет, имеют искаженное представление о Сатане, — сказал Альдо Ломбарди.

Мы расположились в тихом уголке Ватикана с видом на купол собора Святого Петра. Альдо Ломбарди сидел слева, держа кожаный портфель и шляпу на коленях, Моник в центре, я справа. На деревьях щебетали птички. Листва отбрасывала тень, дающую прохладу. По дорожкам прогуливались молчаливые туристы: некоторые с восторженными взглядами, другие в глубоком раздумье, словно они наконец добрались до конца священного путешествия по своим сомнениям.

— Функция Сатаны в Библии совсем не в том, чтобы наказывать или пугать нас, — продолжил он. — Все это пришло позже, в Средние века, когда Церковь превратила падшего ангела с торчащими крыльями и увядшим сиянием в звероподобное существо с рогами и хвостом. Сатана все время был орудием Бога. До того как Отцы Церкви и священники превратили Сатану во Властителя Зла, Сатана имел четко определенную функцию, данную ему Богом, — очищать и испытывать человека, подвергать проверке его веру. Только люди, имеющие в сердце Иисуса Христа, могут противостоять соблазнам падшего ангела. Сатана — такая же часть Бога, как и все Его творения. Посмотрите по сторонам! Формально мы находимся сейчас не в Италии и не в Риме. Мы в Ватикане. И подобно тому как Ватикан одновременно является независимым государством и интегрированной частью государства, которое находится за его пределами, Сатана немыслим без Бога. Когда стены кабинета затемняют мой разум и делают работу невозможной, я обычно прихожу сюда. Здесь, рядом с Богом, мысли получают порцию кислорода. Сатана… — медленно и вдумчиво сказал он, — Сатана, по-моему, является одним из самых пленительных образов теологии.

«Когда-то был ангелом», — написала Моник.

— Не просто ангелом, а архангелом… изгнанным с небес! Иов описывает его как одного из сыновей Бога, приближенного Бога.

«Властитель ада», — написала Моник.

— Это позже, да, это появилось позже. Ни в Библии, ни в религиозной истории в целом Сатана не был завершенной фигурой. Напротив. Он постепенно возвышался до позиции властителя ада.

— На протяжении нескольких сотен лет, — вставил я.

— Возьмем, к примеру, Библию. Сатана отсутствует в книгах Моисеевых. Концепт «Сатана» еще не существовал во время их написания.

— Разве змей и Сатана не одно и то же?

— Это более позднее истолкование.

— Откуда же тогда появился этот концепт?

— Одни ответят, что Сатана — идеологическая необходимость как противоположность милосердному Богу. Другие отыщут место рождения Сатаны в различных религиях и мифах. Иудеи в период изгнания познакомились с учением персидского пророка Заратустры — зороастризмом, [63] неотъемлемой частью которого был образ Ангра-Манью, всеотрицающего духа, прародителя лжи, несправедливости и беззакония, олицетворяющего злое начало и смерть. Эта персонифицированная фигура дьявола впоследствии была соединена с вавилонскими царями, божествами и древними духами — так сформировался образ Сатаны. Впервые как представитель зла Сатана упоминается в Первой книге Царств, где он подговаривает Давида провести перепись населения. Знаменитый фрагмент Книги пророка Исаии о царях вавилонских был соотнесен с дьяволом лишь в первом столетии после Рождества Христова. — Ломбарди вынул листок из портфеля и протянул мне: