Книга Такси для ангела, страница 28 – Виктория Платова

Я втолкнула Райнера в комнату, закрыла дверь на ключ и принялась стаскивать с него мокрые заледеневшие тряпки.

— Что вы делаете? — хихикнул он.

— Да вас развезло! — Еще бы не развезло после такой дозы! — Заткнитесь и не мешайте мне.

С верхней одеждой все прошло гладко, и даже ремень на джинсах поддался. Я толкнула немца на кровать, выдернула его из штанин и сняла носки.

— Трусы тоже снимать? — поинтересовался Райнер. Вопрос застал меня врасплох. Так же, как и исподнее немца: кусок белого трикотажа с разбросанными по нему маленькими красными фаллосами (а как же иначе!). Мультяшные фаллосы подмигивали мне мультяшными глазами, и под каждым красовалась надпись “Billy Boy”.

— Снимайте. Я отвернусь.

Чтобы не поддаться искушению, я отправилась в ванную и стащила с крючка жесткое махровое полотенце. И, схоронившись за дверью, трусливо крикнула:

— Прикройтесь чем-нибудь! Я иду.

Немец сидел в кровати, придерживая руками свою главную драгоценность.

Я развернула его спиной, вылила на полотенце остатки водки из бутылки и принялась растирать ему спину и грудь. Давненько же я не видела мужского тела! К тому же такого роскошного… По спине Райнера перекатывались мышцы, а торсу мог бы позавидовать любой культурист. Ни единой волосинки, выщипывает он их, что ли? Выщипывает и натирается розовым маслом, подлец! А татуировка! Пижонистый дракон, сжимающий в лапах миниатюрную женщину. Апофеоз мужского чванства.

Сексист! Дешевка!

— Осторожнее! — взмолился Райнер-Вернер. — Вы делаете мне больно.

— Я делаю правильно. Вас нужно хорошенько растереть, чтобы не простудились…

— Дайте мне выпить…

— Не сейчас.

Покончив с туловищем, я перешла к конечностям. О, если бы у Бывшего были такие руки, такие предплечья! Возможно, я бы пересмотрела свое отношение к супружеским обязанностям.

— Бедра тоже будете растирать? Черт с тобой.

— Буду! — решительно сказала я.

Бедра заняли чуть больше времени, чем я предполагала. С трудом от них оторвавшись, я закутала немца в два одеяла и всучила ему бутылку водки.

— Только не переусердствуйте.

— Вы спасли мне жизнь, Алиса. — Райнер-Вернер задумчиво булькнул водкой.

— Сомневаюсь, правильно ли я поступила.

— Я вас недооценивал… Похоже, я тоже тебя недооценила.

— Извините за безобразную сцену. Я был не прав. Воспоминания о снежной баталии слегка подпортили мне настроение: она началась из-за Дашки, и Райнер был по-настоящему расстроен. Из-за меня никто бы не стал так расстраиваться и начищать физиономию ближнему, это уж точно.

— Я где-то читал, — язык у Райнера стал ощутимо заплетаться, — что замерзшего человека нужно согревать своим телом… Чтобы он не умер…

Это уже было верхом бесстыдства, и я не сдержалась:

— Ну, умереть-то вы не умрете, а вот…

— Что — “вот”?

— Могут возникнуть проблемы с потенцией.

Райнер-Вернер побледнел как полотно. Я же послала ему мстительный воздушный поцелуй и вышла из комнаты.

На маленькой площадке этажом ниже по-прежнему работал телевизор, вот только какой-то умник врубил звук на полную мощность.

"Видели ночь, гуляли всю ночь до утра” с духовыми, бубнами и цыганским монисто — не очень актуально, но на два притопа — три прихлопа сойдет. Я прослушала песню до конца, пощелкала пальцами, повиляла “слабовыраженными” (как говорила когда-то Дашка) костями таза — и выдернула телевизионный штепсель из розетки.

Какое же все-таки блаженство: тишина без подтекстов!

Но блаженство длилось недолго: и все из-за тонкого собачьего лая в самом конце коридора. Такие вопли — на грани ультразвука — могла издавать только Ксоло. Бедная псина, сидит где-то одна-одинешенька, принесенная в жертву беллетристическим разборкам.

Я двинулась на лай, который с каждой секундой становился все явственнее.

Чтобы добраться до него, мне пришлось завернуть за угол. Лай доносился из-за двери комнаты, выходившей в маленький холл. Пол в холле был устлан толстым ковром, а стена напротив двери — задернута плотными шторами.

Я подошла к двери и даже не сразу сообразила, что она приоткрыта. Несколько секунд я колебалась, но лай Ксоло призывал меня. Нет ничего предосудительного в том, что я успокою собачку. Я распахнула дверь настежь: по ногам пробежал сквозняк, и шторы на стене заколебались.

Ксоло!

Аглаин дорожный чемодан лежал прямо на кровати, а Ксоло сидела на чемодане и остервенело облаивала пространство.

— Ну, что с тобой? Кто тебя напугал? — елейным голосом спросила я.

Ксоло подпрыгнула, вскарабкалась ко мне на руки и лизнула в подбородок. Тельце собаки била дрожь.

— Все в порядке, все в порядке, — уговаривала я маленькое чудовище, укачивая ее, как младенца. — Скоро придет мамочка, она тебя утешит…

Комната, предоставленная Аглае, являла собой резкий контраст с той халупой, в которой поселили нас с Райнером-Вернером. Окно во всю стену, пряничный рождественский пейзаж за окном, дорогая мебель — никакой двусмысленной восточной роскоши. Все предельно элегантно, утонченно и изысканно: совсем не для бурятского седалища Дымбрыла Цыренжаповича. Девяносто девять из ста, что все это великолепие — привет Дымбрылу от какой-нибудь европеизированной любовницы. Которая уже научилась пользоваться эпилятором, не краснеет от словосочетания “глобализация экономики” и способна кончить при одном только виде утюга с тефлоновым покрытием.

Ксоло наконец-то успокоилась, и я спустила ее с рук. Теперь нужно следить, чтобы они не потянулись ни к Аглаиному чемодану, ни к ноутбуку, стоящему здесь же, на столе возле окна. Ноутбук, равно как и чемодан, были частью ее рабочего кабинета, той самой privacy <Уединение, одиночество, уединенность (англ.).>, попытка влезть в которую может закончиться плачевно.

Даже для меня.

Интересно, забит ли в ноутбук ее новый роман? Роман, который никто еще никогда не видел и о котором все так много говорят.

Лучше убраться отсюда — от греха подальше. Иначе Аглая может обвинить меня в промышленном шпионаже.

Но убраться вовремя не получилось: приоткрыв дверь, я нос к носу столкнулась с Аглаей. На щеках метрессы пылал девичий румянец, а на скромной енотовой шубейке таяли последние снежинки. Аглая была в самом благостном расположении духа, поэтому никакой истерики не последовало.

— Что вы здесь делаете, маленькая дрянь? — весело спросила Аглая, отбиваясь от визжащей и прыгающей Ксоло.