Книга Смерть на кончике хвоста, страница 77 – Виктория Платова

— Вспомните вашу седьмую книгу, Владимир Владимирович… О серийном убийце… «Смерть стучится лишь однажды»… В ней ведь тоже мог пострадать невинный. Но герой поверил ему, предоставил кров… Вы не можете отказать невинному, Владимир Владимирович.

— Что с барсом? — неожиданно сказал Воронов.

— Я не знаю, что с барсом… Помогите мне!

— «Что с барсом?» — он задал вопрос в своем письме, этот ее электронный приятель. Барс, барс… А вы знаете, что у снежного барса есть второе название — ирбис? Кажется, так назывался банк покойного банкира?

— А я? Что будет со мной? — Наталья даже не слышала, о чем говорит Воронов.

— Ну, хорошо… — неожиданно сдался он. — Вы можете остаться у меня. Но только до завтра. Завтра что-нибудь придумаем. А сегодня протрите дверные ручки.

Воронов направился к выходу.

Наталья уже была готова броситься за ним, когда взгляд ее упал на фотографию на столе: Дарья, Тума и Денис. Денис. Денис — вот кто может сразу попасть под удар. Милый мальчик, любитель шерри, платиновых волос, свечей и табака… Он так тяжело переживает разрыв с Литвиновой, но что с ним будет, когда он узнает об окровавленной рубахе в ее доме? И эти гневные филиппики по телефону…

Даже не отдавая себе отчета в том, что делает, Наталья схватила со стола фотографию Дениса. И вынула маленькую кассету автоответчика. А из ванной извлекла зубную щетку, бритвенный станок «Жиллетт» и несколько флаконов с кремом, пеной и гелем: до и после бритья.

Теперь вещи.

Она отнесла «дипломат» с рубахой в спальню, сунула его под кровать. Затем пришла очередь рюкзака. Наталья без всякого сожаления сунула в него деньги и документы.

Дело сделано. Теперь остались только дверные ручки.

Стараясь не касаться ни одного предмета в литвиновской мышеловке, Наталья на цыпочках вышла из комнаты. И тут же затаившаяся на время доберманиха начала выносить двери ванной.

Тума.

Как она могла забыть о собаке! Нельзя оставлять ее здесь на неопределенное время. Завтра Нинон заберет ее к себе, а сегодня ее нужно вывести из проклятой квартиры. Наталья решительно подошла к дверям ванной и открыла дверь.

Собака вывалилась в коридор с радостным визгом, она перебирала лапами и пританцовывала. Собачье терпение на исходе, понятно. Ухватив Туму за ошейник и пристегнув к нему поводок, Наталья на ходу протерла дверные ручки и выскочила из квартиры. Тума поволокла ее вниз, но было слишком поздно. Присев у приоткрытой квартиры Воронова и страдальчески закатив глаза, она наделала огромную, величиной с легендарное озеро Титикака, лужу.

Наталье оставалось только следить за этим неуправляемым процессом. Так же, как и Воронову, внезапно появившемуся на пороге.

— Это… Это что такое? — прерывающимся шепотом спросил Воронов.

— Собака… Она долго терпела… Не выдержала… Она не очень воспитанная… — Лучше бы Наталья этого не говорила.

— Вы что, хотите сказать, что собака тоже должна остаться?!

— Ну, а куда же ее девать? Не оставлять же в доме.

— Насчет собаки мы не договаривались… У меня аллергия.

— А мы закроем ее в ванной… Только одна ночь.

— А если у нее лептоспироз? — неожиданно спросил Воронов. — Вы знаете, что лептоспироз передается через собачью мочу?

— Я сейчас вытру.

— Я уже молчу о том, что у нее наверняка блохи, вши и глисты.

— Совсем не обязательно.

— У всех собак глисты. А лептоспироз опасен для человека. Поражает печень, почки, глазные яблоки и нервную систему…

— Нет у нее никакого лептоспироза, господи…

Дискуссию на ветеринарно-зоологические темы прервал внезапно заработавший лифт. Сигнал тревоги, воздушная сирена, всем скрыться в бомбоубежище, при обстреле эта сторона улицы наиболее опасна! Наталья, отодвинув опешившего Воронова и волоча за собой доберманиху, с такой прытью ворвалась в квартиру, что проскочила прихожую и оказалась на кухне. Теперь нужно действовать, пока рохля-писатель не очухался.

Через несколько мгновений, когда Воронов пришел в себя и был в состоянии хоть как-то выразить свое возмущение, Тума оказалась блокированной в ванной. И тотчас же начала бросаться на дверь.

— Что будем делать? — мрачно спросил Воронов. — Терпеть это я не намерен.

— Она сейчас успокоится.

— Сомневаюсь. Но если уж вы навязали мне свое общество до утра, то здесь и располагайтесь.

— Где?

— В ванной, голубушка, в ванной.

— Прямо в ванной?

— А что? Там в углу — надувной матрас, Семен когда-то притащил… Так что спокойной ночи. Заодно и за животным присмотрите.

Не очень-то вы гостеприимны, Владимир Владимирович!

Но в ее ситуации выбирать не приходилось. Вздохнув, Наталья повернула ручку.

В углу действительно лежал сложенный вчетверо надувной матрас. На то, чтобы хоть как-то надуть его, ушло добрых пятнадцать минут. Но когда процедура была закончена и зазевавшаяся Наталья опустила край матраса на пол, на нем моментально развалилась проклятая доберманиха. Все попытки согнать животное с матраса не привели ни к чему: Тума только рычала и скалила зубы.

— Гадина! Пожалела я тебя на свою голову, — укоризненно сказала Наталья, но от дальнейшей борьбы за матрас отказалась.

Приложив ухо к двери, она тихонько постучала.

Недовольный голос Воронова раздался сразу же:

— Что вам?

— Владимир Владимирович, все забываю спросить… А как будет называться ваша новая книга?

— «Смерть на кончике хвоста», — секунду подумав, сказал Воронов. — Если, конечно, коммерческий отдел издательства не сочтет название слишком бескровным. Извините, мне нужно работать. Спокойной ночи.

Голая ванная, тусклый кафель, презентованный, очевидно, почитателями из городского морга, и подтекающий кран: ничего не скажешь, спокойная будет ночь…

12 февраля

Леля

Он так и не уснул.

И он больше не уснет — ни в эту ночь, ни во все последующие.

Разве мог он еще несколько часов назад предположить, что эта девушка приедет к нему, чтобы остаться?

Припаркует «Фольксваген», тактично улыбнется его холостяцкой берлоге, откажется от кофе, согреет в руках пиалу с коньяком и коснется кончиками пальцев его заросшего подбородка. Разве мог он представить, что глухой свитер может быть таким бесстыдным, а нагота — такой целомудренной?

Нет, она не соблазняла его — ни минуты, ни секунды.