Онлайн книга «Ритуал последней брачной ночи»
|
— Да. Это странно. Согласен. Но, возможно, у него на это были веские причины. Возможно, на месте последнего упокоения настояли родственники… — Думаю, Алле Кодриной было чихать на родственников. Единственным ее родственником был Игорь Пестерев. Вы же знаете… — Не хочу вдаваться в эти подробности. Идемте. Я поменял колесо. Я вздохнула и бросила на могилу страстной Алики последний взгляд: 5.10.1968 — 13.06.1999. Ей даже не исполнилось тридцати одного… Рейно потянул меня за локоть. — Идемте. Нужно возвращаться в город. И поспать хотя бы несколько часов… — Прямо на паркете? — ввернула я, но все-таки повиновалась. И поплелась следом за Рейно, который стремился уйти со смиренной полянки, как с плохого спектакля: даже не дожидаясь конца первого акта. Он оказался эстетом, надо же!.. Обратный путь через заросли шиповника не был таким уж безоблачным. Я больно оцарапала щеку и остановилась. Да что там остановилась — я застыла как громом пораженная! И даже затаила дыхание, чтобы не спугнуть так внезапно пришедшую мысль. — Рейно, — тихонько позвала я. — Рейно, нам нужно вернуться… — Куда? — Он уже перемахнул кусты и теперь поджидал меня у высохшей сосны. — Туда. К могиле… — Еще успеете к могиле, — плоско пошутил Рейно. — Рано или поздно. Никуда она от вас не денется. — Мне надо… — Зачем? Вы что-то там забыли? — Да, — коротко бросила я. — Забыла. — Что? — Кое-что посмотреть. Должно быть, у меня был жалкий вид, иначе Рейно никогда бы не согласился вернуться к оскорбившему его эстетические чувства памятнику. — Ну и что? — спросил он, когда мы снова подошли к оградке. — Дату видите? — Вижу. — Прочтите, пожалуйста, — слабеющим голосом сказала я. — Пятого октября тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года — тринадцатого июня тысяча девятьсот девяносто девятого года, — прогундел Рейно. — Да нет же! Цифры! Прочтите цифры первой даты!.. — 5, 10, 1968… 5101968. Да объясните вы толком! 510 — 19 — 68! По какому-то мистическому совпадению дата рождения Аллы Кодриной полностью совпадала с цифрами на банкноте. С теми самыми цифрами, которые я вначале приняла за телефон. «5101968». Именно это было написано на потертой двадцатишиллинговой бумажонке! — Рейно, — трагическим шепотом начала я. — Я не все вам рассказала… — Нисколько в этом не сомневаюсь… — Не перебивайте меня… Дело в том, что вчера в гостинице… ночью… я нашла одну банкноту… которую выронил пресс-секретарь покойного Киви. — Где нашли? — Неважно… Под столом, в баре… так вот, это была австрийская купюра. Двадцать шиллингов. И на ней было написано: «5101968». 5101968. И дата рождения Аллы Кодриной — пятого октября 1968 года. 5.10.1968. Может быть, это простое совпадение… Сначала я приняла эти семь цифр за телефон. И даже позвонила… — Вам ответили? — Да. — И что сказали? — Что голой в Африку пустят, — честно призналась я. — Эти оказался телефон какой-то школы. Видимо, ученики все время терзают педагогический состав. Сообщают, что школа заминирована… — Да, я слышал о таких lapselik vallatus [40] … И именно в России. Вы, русские, должны спасать свое подрастающее поколение… — По-моему, мы отвлеклись от основной темы. Как вы думаете… Надпись на банкноте и дата на памятнике… Они как-то связаны? — Шесть цифр из шести. И в той же последовательности? — Они абсолютно идентичны. — Я должен сам посмотреть на эту купюру. Она у вас с собой? — В сумке… — Которую вы оставили у меня? — Да. — Ладно. Ждите меня возле машины. Я сейчас подойду… — А вы? Но Рейно уже сделал стойку: теперь могилы влекли его, как некрофила со стажем. Он перелез через ограду и принялся копаться у столика. Потом переместился к подножию гранитной виолончели. Издалека мне было видно, как он шарит руками по земле и даже что-то кладет в крошечный целлофановый пакет. Закончив изыскания, Рейно посмотрел в мою сторону и снизошел до взмаха рукой. А через минуту снова оказался рядом. — Нашли что-нибудь интересное? — Еще не знаю… Так, пара окурков… Я представлю вам отчет. — Уж будьте любезны… — Да… Но для этого нам нужно будет составить дополнительный договор. Уже на расследование дела по факту гибели Аллы Донатовны Кодриной. А это потребует дополнительных средств, как вы понимаете… — Что вы говорите!.. — Но этим мы займемся не здесь… Не среди могил. — Еще бы нам заниматься этим среди могил! — фыркнула я. — Это было бы неуважением к мертвым… — Вы правы, — он уже тащил меня в охочий до нежных частей тела шиповник. — Это было бы святотатством. * * * Мы вернулись в Питер около восьми утра. Маленькое приключение на кладбище напрочь выбило сон из моей отяжелевшей головы. Рейно тоже не выказывал никаких признаков усталости. — Давайте сюда вашу купюру, — приказал он, как только за нами захлопнулась дверь его квартиры в Коломягах. — Сейчас… Я присела перед сумкой и принялась рыться в ней. Вытаскивать наружу все по крохам собранные улики мне не хотелось. — Ну, как? — поторопил меня Рейно. — Вы ее не потеряли? — Не знаю… Не должна бы… — Да вы вывалите все на пол. Так легче будет искать. Он сказал это совершенно равнодушным голосом, но его изогнутые ноздри и подозрительно вытянувшийся нос не смогли обмануть меня: Рейно жаждал прикоснуться к каждой вещи, которая относится к делу. Я промычала что-то типа «сейчас найду», но проклятые двадцать шиллингов не находились. Через пять минут у Рейно лопнуло терпение: он поднял меня, как тряпичную куклу, вырвал сумку из рук (я даже не успела открыть рот) и высыпал ее содержимое на пол. Чтобы спасти свои собственные (и такие беззащитные!) улики, я накрыла их телом и посмотрела на Рейно снизу верх. — Дура, — резюмировал он. — Никто не собирается рыться в ваших трусах и прокладках… Это она? |