Онлайн книга «Затаенная страсть»
Тяжело вздохнув, она бросилась на постель, устремив в потолок широко раскрытые глаза. Глава 4
Услышав голос Сары, Шарлотта вскочила, поспешно соскользнула с кровати и просунула руки в шелковый пеньюар. В дверь уже стучалась Мария. – К вам мадемуазель Бернар! – Сейчас спущусь! – крикнула Шарлотта и, наспех расчесав волосы, сколола на затылке шпильками. Времени одеться не было. Мелодичный голос Сары все приближался. Еще секунда – и она будет в спальне. Шарлотта распахнула дверь и бросилась по коридору к широкой лестнице. – Шарлотта! Сара стояла на цыпочках в дверях большой гостиной, словно замерев в тот момент, когда уже хотела взлететь по лестнице и вторгнуться в спальню Шарлотты. Она оделась в траур. Лиф ее черного платья был задрапирован мягкими складками, как у греческой богини, что еще больше подчеркивало ее необыкновенную стройность. На плечи было накинуто манто из шиншиллы. – Шарлотта! Она широко раскинула руки, и Шарлотта очутилась в ее теплых объятиях. – Какая трагедия! Какая беда! Отстранившись от девушки, она вгляделась в бледное лицо с темными кругами под глазами. – Как вы страдали, бедняжка! Вы ведь очень любили княгиню Наталью, верно? – Да, – прошептала Шарлотта, едва удерживая слезы. – Я буду на заупокойной службе, – пообещала Сара, увлекая Шарлотту в гостиную и приказав подать что-нибудь освежающее с таким видом, словно была хозяйкой виллы. Горничная беспрекословно повиновалась. – Думаю, Эдмунд Спенсер [1] был прав, утверждая, «как приятны сон после тяжкого труда, порт после штормовых морей, отдых после войны, смерть после жизни». Шарлотта опустилась на диван и пригласила Сару сесть. Спала ли она? Непонятно… – Что же теперь будет с вами, малышка Шарлотта? – осведомилась Сара, располагаясь на шезлонге, невероятно элегантная, неотразимо прекрасная. – Вернусь в Англию. Тонкие брови Сары исчезли под массой золотисто-рыжих волос. – В Англию? Там так холодно и сыро! – Она вздрогнула. Впервые с момента смерти княгини Шарлотта улыбнулась. – Это мой дом, мадемуазель. – Сара, – поправила актриса, взмахнув изящной белой рукой. – Наш дом тот, который мы выбираем сами, маленькая Шарлотта. Есть дом, где мы родились, и есть наш духовный дом. Горничная поставила на стол серебряный поднос с кофе и теплыми бриошами. – Мой духовный дом – театр «Комеди Франсез», для вас… Влажные озера ее глаз вопросительно смотрели на Шарлотту. Девушка подумала о золотом Мавританском зале, о публике приватного салона. В глубине души она точно знала, где ее духовный дом, и все же это совершенно неподходящее место для дочери священника. То самое, о котором она не могла сказать вслух даже себе. – Не думаю, что я уже нашла свой духовный дом. – Он там, где тепло, моя отважная, прекрасная Шарлотта! Не в серой унылой Англии! Сара с аппетитом съела бриошь и потребовала, чтобы горничная унесла тарелку и скормила остальное волкодаву, несправедливо оставленному в экипаже. – Князю Виктору уже сообщили о кончине матери? – Да, это любезно сделал еще вчера граф Шандор Кароли. – А, граф Кароли… – Кошачьи глаза Сары заволокло мечтательной дымкой. – Так высок, так красив… так опасен… Шарлотта дрожащей рукой поставила фарфоровую чашку с блюдечком на хрупкий низкий столик. Она не желала обсуждать графа Кароли. Не желала думать о нем. И все же придется. Она не поблагодарила его как следует за доброту и помощь, за любезность, с которой он снял с нее бремя забот о похоронах княгини. Сара поспешно поднялась. – Не слишком скорбите о княгине, Шарлотта. Она прекрасно прожила жизнь. До последней капли. И умерла без страданий и боли. Всем нам остается лишь надеяться на нечто подобное. Она поцеловала Шарлотту в щеку, обдала экзотическим ароматом духов и, волоча меха по полу, вышла. Из открытого окна доносился ее голос, ласково бранивший залаявшую собаку и обещавший ей лучший бифштекс, который только сможет предложить шеф-повар «Отеля де Пари». Шарлотта вернулась к себе. Оказалось, ей нечего надеть. Княгиня, заявляя, что Шарлотта слишком молода, чтобы одеваться в черное, не позволила ей заказать траурный наряд. Оставалось простое платье из тяжелого перламутрово-серого шелка. Шарлотта переоделась и застегнула крохотные перламутровые пуговки на лифе и манжетах. Все утро к вилле тянулись экипажи визитеров, оставлявших карточки с соболезнованиями для все еще отсутствующего князя Виктора. Лорд и леди Пителбридж, графиня Бексхолл, княгиня Елена, турецкий паша… И ни тени вчерашнего дружелюбия по отношению к Шарлотте. Она снова стала мисс Грейнджер. Платной компаньонкой. Никто не удостоил ее доброго слова или сочувствия. Гроб с телом княгини, привезенным из дома доктора, был выставлен в парадной гостиной. Цветы прибывали нескончаемым потоком, так что усопшая буквально в них утопала. Шарлотта, у которой не было средств состязаться с роскошными подношениями королей Сербии, Швеции или Испании, оставила на атласной подушечке маленький венок незабудок и вложила в руки княгини букетик ее любимых пармских фиалок. Лицо княгини, при жизни морщинистое, сейчас Чрловно разгладилось, было спокойным и безмятежным. День тянулся, а процессия пришедших отдать последний долг не уменьшалась. Князь так и не приехал. Пришли даже месье Бертора и управляющий «Отеля де Пари». Явились великие князья. Когда солнце стало клониться к закату, Шарлотте пришлось искать убежища на террасе. Массивные купола Дворца дьявола мягко отсвечивали в последних золотистых лучах. Княгиня больше никогда не войдет в эти стены. Сердце Шарлотты сжалось. Ей тоже там не бывать. Когда приедет князь Виктор и отдаст ей деньги, она в последний раз посмотрит на Дворец дьявола и сверкающее синее море. Сквозь деревья на склоне холма виднелась дорога, ведущая к порту. Она сразу узнала ландо и белых скакунов графа Кароли. Как и золотисто-рыжую копну волос его спутницы. Шарлотта отвернулась, стараясь подавить ураган противоречивых эмоций, обуревавших ее. Когда приедет князь, она найдет время лично, по всем правилам поблагодарить графа Кароли и навсегда выбросит его из головы. Только поздно вечером наконец появился князь, в виктории, [2] запряженной парой серых. За ним следовали экипажи с камердинером и остальными слугами. Приземистый, плотный, краснолицый, щегольски одетый, граф не обладал и каплей язвительного обаяния матери. |