Онлайн книга «Вся правда, вся ложь»
|
– Куда деваться? Натура такая: не могу пройти мимо того, что плохо лежит, и не попользоваться. Ну, едем в зоопарк? – Домой, – буркнула я. – Ко мне, к тебе? Шучу, – засмеялся Берсеньев, и мы наконец-то тронулись с места. Всю дорогу он на меня поглядывал и ухмылялся, а я делала вид, что этого не замечаю. – Может, все-таки мороженое съешь? Или выпьешь сто грамм? Ты ведь уже взрослая девочка. – Отвали. – О чем ты так сосредоточенно размышляешь? Прикидываешь, где Дыбенко искать? – Честно? – спросила я. – Если очень хочется – соври. Я неприхотливый. Ну, так о чем задумалась, прекрасное создание? – О тебе. – О-па, что-то новенькое. – Старенькое. Не могу понять, как меня угораздило с тобой связаться. Ведь знаю, что редкая сволочь. – Допустим… – Не допустим, а так и есть. И что? – Что? – Везде с тобой таскаюсь и слушаю твой треп. Это нормально? – Вот уж не знаю… Мне бы тоже давным-давно надо тебе шею свернуть, а я то сопли тебе вытираю, то резво бегаю в поисках свидетелей, которые мне даром не нужны. Хотя в моем случае все худо-бедно понятно. Я – мужчина, ты – женщина, должно быть, инстинкт срабатывает: детей, женщин и больных надо защищать, хотя разумней держаться от них подальше. Особенно от больных, это как раз твой случай. – Ты стриженой скажи про свои инстинкты, она прольет слезы умиления. – Слушай, – ахнул Берсеньев, – а может, ты уже созрела для нового чувства и тебя непреодолимо тянет ко мне? – Ты меня дразнишь, – наконец-то сообразила я. – Дразню, – кивнул Сергей Львович. – А шею тебе свернуть при всем желании не могу. Димка-то прав, это все равно что ежика обидеть. – Еще один придурок на мою голову. Слушай, умник, а почему бы тебе самому не влюбиться? Хоть в ту же шатенку из «Гранда». Женился бы, нарожал детей… А ты сидишь в пустой квартире, смотришь на закат и пьешь горькую. Свою великую любовь оплакиваешь. Берсеньев схватил меня за шиворот и больно ткнул в переднюю панель, я охнула, собралась вопить, но сдержалась. – Ну, вот, ежика обидел, – сказала со вздохом. Берсеньев засмеялся. – Я ведь предупреждал – не наглей. Мы с тобой, счастье мое, похожи… вот, к примеру, ты… – Может, с тебя начнем? – вытирая лицо ладонью, предложила я. – Возьми платок в бардачке, – кивнул Берсеньев. – Сколько раз ты была замужем? Четыре? И все твои мужья были тебе по барабану. – За первого я вышла по глупости, а третьего родители сосватали. – Но второго и четвертого ты выбрала в здравом уме? А потом появился Стас, и все, приехали… Никем его не заменить, из сердца не вырвать, а горькая судьбинушка распорядилась так, что вместе ужиться не смогли. – Я поняла. Я неуважительно относилась к чужим чувствам, и господь вознамерился показать мне, где раки зимуют. Вот тебе любовь, по самое не могу. – Точно. Сунет ее господь дуракам в руки, да не скажет, что с ней делать. И они ее по глупости профукают. Хотя в твоем случае есть хорошие шансы, и я бы ими воспользовался. – Чтобы растолковать все это, необязательно было тыкать меня мордой в панель. – Я легонько. Знай свое место. В этом мире командуют мужчины. Он въехал во двор, и я поспешила выбраться из машины, но Берсеньев меня остановил. Ухватил за подбородок и развернул к себе. – Разгадка-то проста, – улыбнулся он, но говорил серьезно. – Как ни парадоксально это звучит, со мной ты чувствуешь себя в безопасности. Потому что я от тебя ничего не хочу. В отличие от Димки, Славки и прочих твоих мужиков. А ты ничего не хочешь от меня. – И все равно мордой в панель не стоило. Доходчивые разъяснения Берсеньева моей задумчивости не уменьшили, и в квартиру я поднималась, сурово хмуря лоб. Попробовала приготовить обед, но тут же бросила это занятие, полежала на диване, телевизор посмотрела. Ехать одна в Голованово не рискнула, вдруг правда накосячу. А вот встретиться с Одинцовым мне ничто не мешает. И я позвонила Геннадию Владимировичу. – Приезжайте ко мне. Он появился минут через двадцать, стремительно вошел в квартиру и спросил с надеждой: – Есть новости? – Снимайте пальто и проходите, – предложила я. Когда он вешал пальто, руки его дрожали, я поспешно отвела взгляд. Устроились мы в кухне. Я принесла распечатанную фотографию и протянула Одинцову. С минуту он внимательно ее разглядывал. – Где вы это взяли? – спросил, вскинув голову. – Фотография была в альбоме Ольги Валерьяновны. – Этот молодой человек… он так смотрит на Иру… Или мне только кажется? – Вряд ли. По-моему, взгляд очень красноречив. Молодого человека зовут Андрей Дыбенко, он одноклассник Ирины. По словам Ольги Валерьяновны, долгое время был влюблен в вашу жену… Ира вам что-нибудь рассказывала о нем? – Как-то раз упоминала. Был такой мальчик, ходил за ней, словно тень… Вряд ли она относилась к нему серьезно. Вы думаете… – Он замер, так и не закончив фразу. – Дыбенко переехал в наш город примерно за две недели до убийства. Снял комнату, устроился на работу. В день, когда погибла Ира, ушел из дома и больше не возвращался. На работу не вышел. – Вы знаете, где он сейчас? – Пытаюсь выяснить. – У него ведь есть родственники? Возможно, они знают? Надо немедленно ехать в Голованово. Вам известен его адрес? – Пока нет. – Город небольшой, мы можем… – Он резко поднялся, а я попросила: – Сядьте, пожалуйста. В Голованово я поеду завтра… – Почему завтра? – Геннадий Владимирович, вам в любом случае не стоит с ним встречаться, и я почти уверена, что у родственников мы его не найдем. Вы мне очень поможете, если вспомните: не говорила ли вам Ирина о встрече со старым знакомым. Имени она могла не называть. – Нет, – после паузы ответил он. – Точно, нет… ничего подобного. – Может, это произошло чуть раньше, например, когда она ездила навестить подругу? – Ни о каком знакомом она мне не говорила. Если вы думаете, что моя жена с кем-то встречалась… и ничего не сказала мне… – Встреча могла быть самой безобидной. – Расскажите мне о нем, что это за человек, что их связывало? – Юношеская любовь, я полагаю. Потом они расстались, как это обычно бывает… – И через столько лет он… убил мою жену? За что? – Я бы не спешила с выводами. И на вопрос «за что?» ответить не берусь. Пока по крайней мере. Это может быть месть, зависть к чужому счастью… |