Книга Вся правда, вся ложь, страница 45 – Татьяна Полякова

– Боже мой… – Одинцов закрыл лицо руками, но тут же убрал их и посмотрел на меня.

– Ограбление я тоже не исключаю. Судя по всему, Дыбенко жил небогато… повторю еще раз: выводы делать рано…

– Но почему следователь до сих пор о нем не знает? Они же обязаны…

– Следователю я сообщу завтра.

– Вы ведь уверены, что это он? Уверены?

– Для уверенности слишком мало фактов. Но его исчезновение в день убийства вашей жены выглядит подозрительным.

Я подумала, стоит ли рассказать ему о машине, и в конце концов, решила: не стоит.

– Я вам очень благодарен, – облизнув пересохшие губы и с трудом подбирая слова, сказал Геннадий Владимирович. – Вы за эти дни смогли сделать куда больше, чем они за целый месяц. – Кто такие «они», было ясно без вопросов. – Я знал, что у вас получится. Знал…

«Тогда вы знали куда больше, чем я», – чуть не брякнула я в досаде.

– У нас до сих пор нет с вами официального договора, – заволновался он.

– Это не имеет значения.

– Вы найдете его?

– Если Дыбенко сбежал, вряд ли. Мне это просто не по силам. Поэтому завтра я и сообщу о нем следователю.

– Да… – кивнул он. – Так, наверное, правильно.

В понедельник я, как и положено трудящемуся человеку, отправилась на работу. Обложилась бумагами, но мобильный держала под рукой: ждала звонка Берсеньева. Агатка, обнаружив меня за столом, слегка удивилась:

– Ты здесь?

– А где мне быть, ты ж мой работодатель.

– Раньше тебя это не останавливало, чтоб на целый день смыться.

– Я и сегодня смоюсь, но попозже.

– Пошли, – сказала она серьезно, и я отправилась в кабинет сестрицы. – Стас появился? – спросила она с некоторой нерешительностью, так ей несвойственной.

– Нет, конечно.

– Конечно, – передразнила Агата.

– Зря ты беспокоишься. Он здесь уже две недели, и если до сих пор…

– Сама-то как?

– Нормально, – пожала я плечами. – Ничуть не хуже, чем обычно.

Она вздохнула и резко сменила тему:

– Успехи есть?

– Есть подозреваемый.

– Уже кое-что. Валяй, рассказывай.

Я рассказала о наших изысканиях, Агатка слушала, раскачиваясь на стуле. Дурацкая привычка, которая меня ужасно раздражала.

– Что ж, похоже, в самом деле что-то вырисовывается. Бывшему звонила?

– Нет еще. Хочу наведаться в Голованово, поговорить с родней Дыбенко, вдруг им известно, где его искать. Ты же понимаешь, как только я расскажу о нем Олегу, мне заниматься этим типом уже не позволят.

– И правильно. Менты его быстрее найдут, а ты будешь только под ногами путаться. Может, не стоит тебе туда ехать? Спугнешь ненароком.

– Чего его пугать? Если он Одинцову убил, и так напуганный. Дома его нет, я уверена. Но, может, удастся выяснить, куда он подался.

– Поосторожней, смотри, чтоб опять по башке не шваркнули. С Берсеньевым поедешь? – спросила она ровным голосом.

– Обещал сопровождать.

– Это хорошо.

– В каком смысле? – насторожилась я.

– В том смысле, дурища, что мужчина рядом будет. Защита и опора… хотя с головой у него точно проблемы, если он Шерлоком Холмсом себя вообразил. Нет бы работать на благо государства и свое собственное.

В два часа Агатка ушла на встречу с клиентом, а я не выдержала и сама позвонила Берсеньеву. Телефон был отключен.

– Вот гад, – в досаде буркнула я, промучилась еще час, вновь позвонила, с тем же результатом, и отправилась к нему в офис.

Секретаря на месте не оказалось, что позволило мне прошмыгнуть в кабинет. Но радость длилась недолго, я замерла на пороге, сообразив, что идет совещание. Берсеньев ораторствовал с серьезным видом, остальные проникновенно слушали. Хоть я и стояла тихохонько, не заметить меня было трудно, народ начал переглядываться, наконец и Сергей Львович посмотрел на меня из-под очков.

– Слушаю вас, Ефимия Константиновна.

– Сергей Львович, – выдохнула я. – Ваша тетя из Житомира приехала, говорит, вы ее встретить забыли, а мобильный отключен. Тетя с поросенком, надеется откормить к Рождеству. Поросенок визжит, тетя нервничает, в такси ее не сажают, а у меня машина сломалась. – Я закончила свою импровизированную речь, а Берсеньев сказал серьезно:

– Про тетю я действительно забыл. Будьте добры подождать в приемной.

Я выпорхнула из кабинета и устроилась на кожаном диване. Секретарь так и не появилась. Распустил народ Берсеньев, то ли дело моя сестрица… Тут из кабинета потянулись сотрудники, с любопытством косясь на меня, а вслед за ними вышел Сергей Львович. Сунул мне кулак под нос и сказал:

– Во…

– Это тебе за мою разбитую рожу, – ответила я, поднимаясь.

– Где хоть она разбитая? Приложил-то совсем ничего. – Он обнял меня за плечи и рассмеялся. – Едем за поросенком, не позволим животному мучиться.

Тут появилась секретарь. Мы были с ней немного знакомы, мое появление ее очень удивило, а рука Берсеньева на моем плече удивление лишь увеличила. Теперь пойдут гулять сплетни по офису… мог бы руку-то убрать.

– Я уезжаю, – сказал Сергей Львович начальственно. – Сегодня меня не будет.

Подхватил пальто с вешалки и пошире распахнул передо мной дверь.

– Прошу вас… У меня есть адрес матери Дыбенко, – спускаясь по лестнице, похвастал он.

– Опять обаяние помогло?

– Интернет. Прогресс далеко шагнул, но тебя, конечно, не коснулся.

В этот раз дорога до Голованова показалась очень долгой. Может, потому, что Берсеньев, против обыкновения, помалкивал. Я тоже с разговорами не лезла, но о вчерашней встрече с Одинцовым все-таки рассказала.

– Вдовец не теряет надежды отыскать убийцу? – хмыкнул Сергей Львович.

– Что в этом смешного?

Он пожал плечами:

– Я бы на твоем месте слупил с него денег побольше, а то потом не получишь ни копейки.

– Я не за деньги бегаю. За идею.

– Идея – это хорошо, но деньги все-таки слупи.

Дверь нам открыл мальчишка лет тринадцати, веснушчатый и лопоухий, с желтовато-карими смешливыми глазами.

– Вам кого? – спросил он, переводя любопытный взгляд с меня на Берсеньева.

– Андрей Петрович дома?

– Ба, – позвал он, повернув голову. – Здесь дядю Андрея спрашивают.

– Да что ж это такое…

В прихожей появилась женщина, высокая, статная, с очень красивым лицом, темнобровая и темноволосая. Ее сходство с Андреем бросалось в глаза. Шла она с трудом, левая нога в гипсе, рукой она упиралась на палку, это придавало ей величественный вид. Я некстати подумала: так могла выглядеть предводительница пиратской шайки. Берсеньев представился и повторил вопрос.