Онлайн книга «Девушка без недостатков»
|
Внезапно что-то, мелькнувшее за стеклом справа, заставило прекрасную автолюбительницу резво сменить ряд и свернуть в ближайший переулок. «Восьмерка» вернулась назад, туда, где Лиза увидела бело-синюю вывеску «Центр психологического консультирования». «Вот это как раз то, что нужно, – подумала она. – Пусть меня проконсультируют. Пусть объяснят, что делать». Лиза опустилась в глубокое кресло и огляделась. Критический взгляд дизайнера сразу отметил несколько мелких промахов в оформлении интерьера. Если комната предназначена для задушевных бесед с нервными посетителями, то цвет стен должен быть менее интенсивным. Непонятно, зачем над диваном повесили бра. Оно выбивается из общего стиля, притягивает взгляд несуразностью. Или это особый психологический прием? В комнате появилась женщина в возрасте слегка за сорок. Приятные черты, обаяние, профессионально внимательное выражение лица располагали к разговору. Лизе сразу же захотелось со слезами свалиться ей на грудь и выложить накопившееся. Да, Лиза всласть бы пожаловалась! Она планировала живописать собственные страдания из-за бойкота, объявленного ей сотрудниками «Артиссимо», облить презрением отвратительного сластолюбца Артура Ивановича, вспомнить о нападении в подъезде, когда ее пытались изнасиловать, погоревать о недостаточной честности родной мамаши, посетовать на благородство и назойливость Рудницкого и конечно же уделить сосредоточенное внимание некоему гражданину, чье более частое появление в Лизиной жизни очень бы порадовало девушку. Не что иное, как это, собралась она сообщить даме-психологу, уши которой на целый час были отданы в Лизино распоряжение (она уже оплатила услуги центра). Но Лиза ничего не успела сказать. Женщина всплеснула руками и радостно заулыбалась. – Лиза! Здравствуй! – Здрасте, – опешила Лиза, но на всякий случай тоже улыбнулась. Дама была совершенно ей незнакома. – Ты меня не помнишь? – Нет… – Я Елена Садовченко, Елена Витальевна. Мой муж Юра и твой папа были близкими друзьями, воевали вместе в Афгане в восьмидесятом году. Ах, ну да, конечно, ты меня не помнишь. Тогда ты была совсем малышкой. После того как твоя мама… В общем, мы перестали поддерживать с Алиной отношения. А почему ты здесь? У тебя какие-то проблемы? Кажется, Лизины проблемы пухли и увеличивались, как объевшиеся пиявки, и встреча с Еленой Витальевной только усугубила положение. При упоминании Алины Владимировны по лицу психолога пробежала тень, что заставило Лизу насторожиться. Да, здесь тоже скрывалась какая-то тайна. – Вы знали моего отца? – Я тебе и говорю! Ты поддерживаешь с ним отношения? – Нет, – поджала губы Елизавета. – С тех пор как он нас бросил, я его больше не видела. На минуту Елена Витальевна впала в оцепенение. – Он вас бросил! Да кто тебе сказал подобную глупость! – произнесла она наконец. В ее голосе звучало негодование. Вероятно, две супружеские пары двадцать лет назад объединяла серьезная дружба, если воспоминание о том времени заставляло Елену Витальевну открыто переживать. А все ли психологи так эмоциональны? – Он нас бросил! – упрямо повторила Лиза. Она твердо знала об этом всю свою сознательную жизнь, страдала, пыталась стать лучше, чтобы когда-нибудь встретиться с отцом и доказать ему, как он ошибся и чем он пренебрег. – Понятно, – усмехнулась психологиня. – Алина запудрила тебе мозги. От нее нельзя было ожидать другого. – Я не понимаю, – с тоской простонала Лиза. – Объясните! Что случилось? – Конечно, я объясню. Когда Юра и Андрей, твой папа, вернулись из Афгана, оба, кстати, раненные, твой папа обнаружил, что Алина не теряла даром времени. Ее жизнелюбие и коммуникабельность не знали границ. Для Андрея она была первой и единственной любовью. Удар, нанесенный ему женой, был страшен. Он был раздавлен и уничтожен. Уехал из города. – Я не верю! Мама сказала, он нас бросил, потому что полюбил другую женщину. – А что она еще могла тебе сказать? У Лизы на глаза навернулись слезы. Обратилась, называется, за советом. И получила психологической помощи на полную катушку. – Это невозможно! – Ты спроси у своей мамы! Елена Витальевна вышла из комнаты и вскоре вернулась с деньгами. – Возьми. Извини, что так получилось. Но поверь, тебе лучше знать, что твой отец не виноват, чем думать о нем гадости. Если он больше никогда не искал встречи с тобой, то, я думаю, лишь потому, что ты слишком похожа на мать. И ему было бы больно смотреть на тебя… Лиза выползла на крыльцо в состоянии крайней растерянности и подавленности. Ей представилось, что она маленькая разноцветная гусеница и по ней промаршировал строй солдат. Кроме растерянности, Лиза испытывала негодование. Во-первых, она считала целесообразным растерзать лживую мамулю. Во-вторых, она думала вернуться в центр и поставить фингал Елене Витальевне – за бестактность и бесцеремонность, недостойные человека ее профессии. И еще одно чувство трепетало в груди, словно мотылек задевая легкими крылышками сердце, – чувство любви к отцу, ранее всегда спрятанное под многовековыми отложениями обид. Теперь оно робко и нежно толкалось в ребра, напоминая о себе, рождая надежду. Хирург Сергей Маратович едва не заработал вывих. Ему постоянно приходилось бороться с собственными ногами, которые – при любом направлении движения – всегда норовили привести его прямо в палату к несравненной Алине Владимировне. У них уже был секс, и Сергей Маратович понял, что жизнь в целом удалась. Сейчас, вежливо удаленный из оазиса, где он только и дышал полной грудью, Сергей дежурил в коридоре у окна, мимоходом перебрасываясь репликами с коллегами и пациентами. – Лиза, привет! – окликнул он дочку той, что стала для него бесценна на данном отрезке жизненной дороги. – Дрсть, – не очень вежливо отозвалась девушка. Она несла чехол с нарядом, перекинув его через плечо, и еще парочку пакетов: несомненно, для мамы. – Как дела? – Никак. – Ты не в настроении? – Да, я не в настроении! – зло отрезала Лиза. Она совсем было прошла мимо, но остановилась. Лиза подумала, что мамин бойфренд ни в чем не виноват и не стоит разговаривать с ним пренебрежительно. Да и вообще – утонченной барышне не пристало быть хамкой. Лиза медленно повернулась к Сергею Маратовичу, попутно возвращая лицу выражение учтивости. – Я вам нагрубила. Извините. – Да ладно! – улыбнулся Сергей. – Топай. Мама ждет. – Топаю. Вам чрезвычайно к лицу зеленый колпак. Сергею Маратовичу все было к лицу и к фигуре. И зеленый колпак, и мятые зеленые штаны, и сланцы на босу ногу, и медицинская фуфайка с треугольным вырезом, открывавшим могучую загорелую шею. |