Онлайн книга «Купель дьявола»
|
— О чем ты все время думаешь? — Снегирь снова подтолкнул меня под локоть. — Идем. Следующий лот наш. Я мысленно выругалась: из-за дурацких воспоминаний о Титове я напрочь забыла, зачем мы здесь. “Всадники Апокалипсиса”, вот что бесспорно, вот что никогда мне не изменит. Мы с Лаврухой ворвались в зал в самый последний момент и едва не пропустили ритуал заявки лота. Стоящий за изящной конторкой жрец от искусства хорошо поставленным голосом представил нашу доску. И только теперь я оценила красоту и торжественность момента. Слова плыли в пространстве, сталкиваясь друг с другом и удачно друг друга дополняя: картина “Всадники Апокалипсиса”…. Пятнадцатый век… дерево, масло… Нидерланды… Лукас ван Остреа по прозвищу Устрица… Первоначальная цена… Я видела сотовые телефоны в руках агентов, таблички с номерами, напряженно склонившиеся головы, бычьи затылки и бычьи лбы участников торжища. Только Титова не было среди них. Первыми сошли с дистанции расчетливые иностранцы: имя Лукаса Устрицы было вовсе не тем именем, ради которого стоило раздеваться до трусов. А после третьей перебивки цены отпали основные претенденты из числа крупных коллекционеров: слишком высоки были ставки. Планку пытались удержать только двое: стареющий холеный банкир (его лицо периодически мелькало на страницах деловых газет) и молодой бизнесмен, темная лошадка из газонефтяного стойла. Их торг был по-настоящему красив, а интрига закручена до предела. Наблюдая за ними, я забыла обо всем. Банкир повышал цену осторожно, цепляясь зубами за каждую лишнюю сотню; бизнесмен пытался сломить сопротивление противника лихими кавалерийскими наскоками. Общими усилиями они преодолели рубеж в один миллион, и зал затаил дыхание. — Старый хрыч его обставит, вот увидишь, — жарко прошептал мне на ухо Лавруха. — Свалится. Уж больно прижимист, — я была всецело на стороне молодого ретивого жеребца. Широта его души увеличивала мои и без того фантастические комиссионные. — Ничего. Курочка по зернышку клюет, — Лавруха проявил завидную проницательность, которую я оценила много позже. — Парнишка не стайер, салага, помяни мое слово… Я обвела глазами зал и сразу же выхватила из толпы Херри-боя. От него исходили токи ненависти и полуобморочного желания обладать картиной. Волосы Херри-боя слиплись и намертво приклеились к черепу, кадык поршнем ходил в узком кожухе шеи, а глаза пожирали недосягаемых “Всадников”, выставленных на подиуме. Если бы Херри-бой родился в России, то в его душе сейчас звучали бы такты “Прощания славянки”. Через несколько минут картина уйдет с молотка, и ты больше никогда не увидишь ее, бедняжка Херри-бой. Глухим расслабленным голосом банкир накинул еще пару сотен, и молодой человек неожиданно сломался, притих и покинул поле боя. Выездка и конкур были закончены для него навсегда. Аукционный жрец два раза ударил молоточком и снова занес его для третьего удара. И тут случилось невероятное: никому не известная серая личность с последнего ряда подняла свою табличку. И предложила сумму, на сто тысяч превышающую последнюю цену. Лицо банкира неожиданно превратилось в маску гнева: морщины на его лбу пошли волнами, а крылья носа раздулись, как паруса какой-нибудь фелюги; я даже испугалась, что старика хватит апоплексический удар. Он так и не смог перебить цену, заявленную серой личностью с последнего ряда. Видит око, да зуб неймет. Молоток в третий раз опустился на головы несчастных соискателей. Картина ушла, а мы с Лаврухой в одно мгновение стали богатыми. И зайцами проскочили в никогда не принадлежавший нам хай-класс. — Красиво сработано, — выдохнул Лавруха, вытирая галстуком вспотевший лоб. — Беспроигрышная тактика… — Ты о ком? — О нынешнем владельце… Дождался критического момента и саданул старому хрычу прямо в яйца. Но для такой тактики нужно иметь железные нервы и быть профессионалом экстра-класса. Аукционным игроком. Похоже, что он работает на кого-то, не для себя покупает… — Все-то ты знаешь, Снегирь! — А ты смотри и учись. Такие игры, между прочим, тоже входят в систему профессиональной подготовки галерейщиков. Я с удивлением уставилась на Лавруху. Я и подумать не могла, что Снегирь обладает такими познаниями в аукционных играх. — Ну, что варежку разинула, миллионерша? — подмигнул мне Снегирь. — Я даже не знала, что ты у нас такой крупный специалист. — Ты еще многого обо мне не знаешь. Идем, шампанского на радостях выпьем. В холле Снегирь продолжил свою лекцию. — Это же чистой воды психология, Кэт. Парень — физиономист от бога, да еще, наверное, с хорошим образованием. Наблюдает за участниками торгов, выжидает момент. Ясно, что повышать ставки до бесконечности никто не в состоянии. И максимальная сумма всегда прочитывается на чьей-то алчной роже. — Ты думаешь? — Уверен. Когда предел наступает, игрока всегда что-то выдает. — Как он мог увидеть, он же сидел на последнем ряду… — Ты заметила, что у него был сотовый? Наверняка кто-то из команды сидел неподалеку от банкира с таким же телефоном. Или хозяин… — Это только твои предположения, Лавруха. — Не лишенные оснований предположения. Я несколько секунд разглядывала Снегиря. В нем ровным счетом ничего не изменилось: та же потешная рожа, те же толстые губы и не поддающаяся никаким бритвам поросячья щетина. Те же круглые и блестящие птичьи глаза (Лаврухина внешность всегда старалась соответствовать фамилии). Ничего не изменилось, и изменилось все. Я бросилась Лаврухе на шею, с трудом подавив торжествующий крик. — Ты чего, Кэт? — У нас все получилось, Лаврентий! Мы провернули это дельце, и мы богаты! Ты хоть это понимаешь? — Если честно — нет. Пока не возьму их в руки, наши денежки, ничему не поверю… Кстати, когда мы их получим? — Не сегодня и не в ближайшую неделю. Ты же знаешь, есть еще куча формальностей… Да и вряд ли тебе кто-то выдаст наличными такую сумму. Вычтут налоги, откроют счет, переведут в банк… — Лучше заграничный. Швейцарский. — Хотелось бы. — Наконец-то я доберусь до Италии… — А на рождественские каникулы сгоняем в Париж, — поддержала Лавруху я. — Возьмем Жеку, двойняшек и поедем… И еще в Барселону: мечтаю увидеть дома Гауди [17] . И весь остальной мир тоже… Мы сразу же покинули аукцион, свободные и независимые молодые люди, и уже в дверях гостиницы столкнулись с Херри-боем. Он потерянно стоял у кадки с экзотическим деревцем и курил (я еще ни разу не видела, чтобы он курил). — Ну, уважаемый, вот все и закончилось, — сказал Лавруха. |