Книга Битвы божьих коровок, страница 76 – Виктория Платова

Слава богу, хоть какие-то подвижки! Расчет Пацюка оказался верным: Мицуко бывала здесь, и не только бывала, если бармену знакомо ее имя.

— Кое-что передать.

— Оставляйте, я передам.

— Нет. Я должен передать ей лично в руки. Некоторое время чукча соображал.

— Она назначила вам встречу?

— Да, — соврал Пацюк. — Она назначила мне встречу.

— На сегодня? — уточнил бармен.

— Да. — Если уж врать, то врать до победного конца. Глаза бармена за узкими бойницами век угрожающе блеснули. Это было предупреждение: жалких врунов закатывают в цемент, предварительно отстрелив выступающие части тела. Будь осторожен, парень. Тем более когда у тебя в руках такая глупая лампа.

— Не думаю, что она сегодня придет, — осторожно сказал бармен.

Он смотрел не на самого Пацюка, а на заветную точку на лбу, облюбованную не одним поколением снайперов. У Егора сразу же возникли неприятные ощущения в животе. Но отступать было поздно.

— А когда она придет?

— Когда захочет, тогда и придет. У нас вход свободный.

Пацюку до дрожи в коленях захотелось спросить: “А выход?”, но он сдержался. В конце концов, ничего предосудительного он не совершил, просто поинтересовался знакомой девушкой. Вот и все. Можно даже поблагодарить чукотского деятеля за исчерпывающую информацию.

— Спасибо, — сказал Пацюк и покачнулся на стуле.

— Что ей передать?

— Передайте, что заходил Егор.

— Егор. — Чукча пошевелил губами, запоминая имя. — Хорошо. Выпить не хотите?

— Нет. Я пойду.

— Может быть, сыграете? — не унимался бармен. — У нас не только боулинг, но и бильярд.

— Как-нибудь в другой раз.

— Смотрите, другого раза может и не быть. — Он не угрожал, он просто клал вишенки в стаканы с пойлом. И цеплял крошечные бумажные зонтики за мясистую плоть лимона.

— Ничего, я переживу.

Пацюк неловко слез со стула и направился к лестнице, затылком чувствуя, как его буравят глаза вытатуированной рыбы, нашедшей тихую заводь на бледном плече чукчи. И зачем он только вообще обратился к кургузому линчевателю с вопросом о Мицуко? Совсем нюх потерял! Хорошо еще, что при нем нет удостоверения — таких типов, как этот оленевод в отставке, любые удостоверения заставляют хвататься за моржовый клык!

Спустя секунду Пацюк понял, что петляет как заяц и к тому же движется на полусогнутых. А спустя еще две секунды его окатил острый приступ ненависти — и к себе, и к бармену. Сидел бы ты в чуме, Кола Бельды, а не пугал среднестатистического обывателя!

Впрочем, приступ расизма прошел, как только Пацюк добрался до спасительной двери и выскользнул из кегельбана.

Охранник у входа встретил его как старого знакомого.

— Ну что, втюхал, братан? — спросил он.

Вопрос был риторическим, поскольку “Грешница” факелом маячила в потной пацюковской руке.

— Говорят, что дорого.

— Кто говорит-то?

— Ваш парень за стойкой. Бармен.

— Вася? Нашел кому предлагать! Ему даже туалетную бумагу купить дорого!

Пацюк едва не сплюнул от досады. Неужели его мог напугать человек с простецким и ласковым, как теленок, именем Вася? На такое имя даже рыбы не клюнут. Татуированные. Ладно, черт с ним, с Васей… У него есть еще одна попытка, и он ее использует, даже если придется расстаться с таким ценным подарком.

— Он сказал, что здесь есть одна девушка. По имени Мицуко. И что она может заинтересоваться. Вы про нее ничего не знаете?

Охранник крякнул и надолго замолчал.

Молчал и Пацюк.

Молчание становилось почти неприличным, но Пацю-ку было наплевать на приличия. В конце концов, любой человек имеет право подумать.

— Вообще, я не знаю, — изрек наконец охранник. — Ты бы у Василия уточнил, братан.

— Ладно. Пошел я.

Поняв, что из охранника ничего не выдоить, Пацюк засеменил к выходу. И когда спасительные пальмы уже махали ему листьями, зычный голос тюленя-привратника остановил Егора:

— Эй, братан! Иди-ка сюда! Пацюк со всех ног кинулся на зов. — Ну?

— Может, уступишь мне свою деваху? Пятисот баксов у меня нет, но за полторы тысячи вполне могу купить. Плюс выпивка за счет заведения. А?

Пацюк только рукой махнул и ляпнул совсем уж не по уставу “Бухты Провидения”:

— Отдыхай, братан!

…Выйдя из кегельбана, он перевел дух. Как бы то ни было, культпоход в “увеселительное заведение с бутылками” можно считать наполовину удавшимся. Он ничего не выяснил о Мицуко, кроме одного: она часто здесь бывала. Мало того, вызывала определенные чувства у работников шаров и кеглей. Можно уже сегодня отправить Бороду с депешей к Забелину: так, мол, и так, старый вы хрыч, процедите зеркальную гладь “Бухты Провидения”, а также местного Главного Чукчу по имени Вася. Авось что-нибудь и всплывет. Тем более что на груди последнего кучку-ются всевозможные амулеты, и нет никаких гарантий, что все они — языческие. Может, и сатанинские найдутся…

Влажный осенний вечер прибавил Пацюку оптимизма, и все равно он не чувствовал себя в безопасности. И не будет чувствовать, пока осиное гнездо “Бухты Провидения”, случайно потревоженное им, не скроется с глаз. И чтобы приблизить этот волнующий момент расставания, Пацюк свернул в ближайшую подворотню.

Сейчас прямиком через проходной двор — и свободен. Для газовой атаки благовоний Великого Посвященного Бороды.

…Они раздались за спиной совершенно неожиданно, как будто материализовались из стоячего, как болотная вода, воздуха в самой глубине двора-колодца.

Несколько томительных секунд Пацюк тешил себя мыслью, что эти гулкие, множащиеся и делящиеся на неопределенное число шаги не имеют к нему никакого отношения. Мало ли кому еще придет в голову прогуляться по двору или просто сократить путь к ближайшему кварталу. Он и шаги за спиной движутся параллельным курсом, только и всего.

Но поверить до конца не получилось.

Шаги как будто издевались над ним, удалялись и приближались снова, плотно сжимали кольцо и снова размыкали его. Эта игра в кошки-мышки была так невыносима, что Пацюк даже засвистел.

И даже — из почти ставшего классикой репертуара.

"Призрак оперы” Эндрю Ллойд Веббера.

Ничего более подходящего ему на ум не пришло. А заветный свет в конце туннеля и выход на непорочную, как одежды Девы Марии, улицу никак не хотел приближаться. В конце концов, это так разозлило Пацюка, что он бросил “Призрака…” на произвол судьбы и побежал.