Книга Битвы божьих коровок, страница 83 – Виктория Платова

Настя поняла это, когда осталась наконец одна, в квартире брата.

Кирилл № 2 довез ее до дома, и этот — второй — рейс был разительно похож на первый. Полное, абсолютное молчание. Непроницаемая тишина большой машины. Даже магнитолы в ней не было, что совсем уж странно.

— У вас нет музыки в машине. — Настя решилась нарушить молчание первой. В конце концов, нужно как-то выразить свою благодарность совершенно незнакомому человеку со знакомым именем Кирилл.

— Вас это смущает?

— Нет, но…

— Я просто устаю от звуков. Предпочитаю тишину. Раз ты предпочитаешь тишину, то и говорить больше не о чем. Но… неужели ты согласился подвезти меня только из чувства сострадания?

— Вы вернули свои деньги? — И зачем только она снова заговорила?

— Какие деньги? — удивился Кирилл № 2.

— За светильник…

— А-а… — Он нервно откинулся на сиденье.

И только теперь Настя поняла, почему начала этот разговор. Это был самый невинный повод для расспросов о Мицуко. Может быть, Быков соврал? И девушка жива-здорова? Соврал-соврал, теперь Настя даже не сомневалась в этом… С художниками часто такое бывает, она сама читала романтические книжки в ранней юности. Уже написанное, сделанное, созданное перестает для них существовать. То есть в каком-то смысле умирает. А этот… этот светловолосый парень, так похожий на Настю, — совсем не похож на художника. То есть он вполне адекватен реальности. И он должен сейчас сказать ей то, в чем она сама убеждена.

Мицуко жива.

Иначе это противоречит здравому смыслу. И фотографиям, которые лежат сейчас у нее в ящике. Человек, который предчувствует смерть других, и все о ней знает, и ходит смотреть на нее, как на оперу “Травиата”, — разве он может не почувствовать приближение своей собственной кончины?..

— Жаль, что он разбился.

— Жаль, — односложно ответил Кирилл № 2.

— Очень красивая модель… Дмитрий говорил мне, что ему позировала реальная девушка.

— Дмитрию всегда позируют реальные девушки. — Ни один мускул не дрогнул на лице Кирилла № 2. — Это его кредо.

— А вы ее знали? — Ну вот, она наконец-то решилась.

— Кого?

— Девушку.

— Я заплатил две тысячи за лампу. Девушки обычно стоят гораздо дешевле.

— А вам никогда не хотелось… познакомиться с оригиналом?

— Если бы мне захотелось познакомиться с оригиналом, я бы познакомился. Но хорошая лампа для меня сейчас важнее.

— Именно такая?

— Именно такая. Декоративная. Она стояла бы в нише и радовала глаз.

— Вы так переживали. Мне показалось, что это не только из-за разбитой лампы.

— Вам показалось, — отрезал Кирилл.

— Вы так расстроились…

— Расстроился? — Кирилл даже ударил рукой по рулю. — Я не расстроился. Я был взбешен. Я привык получать то, что хочу. И за что заплатил.

— Но теперь ярость прошла?

— Теперь прошла.

— Дмитрий сказал мне, что этой девушки уже нет в живых.

— Очень жаль. — Он даже не отвлекся от дороги. — Светильника тоже нет в живых, и второй такой лампы я не получу… Наш общий друг ненавидит делать копии.

Насте захотелось выйти из машины, и железобетонный водитель джипа это уловил. Он даже слегка сбросил скорость.

— Послушайте, Настя. Вы что, хотите, чтобы я сострадал человеку, о котором даже никогда не слышал? Это просто глупо. И нечестно. Если она ваша приятельница, тогда конечно… Вы ее знали?

— Я как-то виделась с ней. У нее довольно оригинальное имя — Мицуко.

— Ничего оригинального. Это все равно что француженку звали бы Таня. Или американку — Наташа. Во Франции это было бы оригинально. Или в Америке. Вопрос географии, только и всего. Так она ваша приятельница?

— Она была подругой моего брата.

— Тогда извините. Но сказать, что сочувствую, я не могу. Кстати, как называются ваши духи?

— “Наэма”.

— Вам идет этот запах. Кажется, мы приехали.

Джип затормозил у парадной Кирюшиного дома. Интересно, что он сейчас будет делать? Попросит телефон? Попросит пригласить на чашку кофе? Иначе зачем было убивать на нее полтора часа и без толку гонять машину по городу?

— Мы приехали, — снова напомнил Кирилл № 2.

Это прозвучало как: “Выметайтесь, мадам, пора и честь знать. И скажите спасибо, что денег за проезд не беру”.

— Да. Спасибо, Кирилл.

— До свиданья.

— Всего хорошего.

Настя вышла из машины и, не удержавшись, хлопнула дверью. Черт возьми, универсальная формула ее внешности, выведенная Мариной: “загорелая, обветренная, зубы как у ротвейлера”, оказывается, действует не на всех. Оказывается, Настя уже успела позабыть, что ее законное место — при законном сорокасемилетнем, без всяких изысков, муже Зазе. И при вымени козы Сосико… А этот Кирилл странный тип. Никогда никому не сочувствует и вот так, за здорово живешь угробил на нее полтора часа своего драгоценного времени. Получается — только из сочувствия к ее больной ноге.

Никакой логики!

А вывода — только два. Он либо прикидывается хорошим, либо прикидывается плохим.

Либо остается таким, какой он есть на самом деле. Хороший — плохой, плохой — хороший. Диалектика, дэда, как сказал бы Илико…

Новоявленный Кирилл, которого она поначалу приняла сдуру за своего брата-близнеца, не раскошелился даже на банальное: “Было приятно с вами познакомиться”.

Уже зайдя в лифт, Настя принялась смеяться. А она еще думала всю дорогу о своем нелепом загаре и о том, как бы он ее нелепый загар оценил. Идиотка!..

Впрочем, она тотчас же забыла о таинственном Кирилле. Стоило ей только закрыть дверь, устроиться на полу в комнате и раскрыть коробку.

Все было на своих местах: два блокнота, карта Питера, расписание электричек, пустой пакет из-под пленки с надписью “Привет из солнечного Крыма”. Две гелевые ручки и карандаш, коробка скрепок, два смятых талончика на прием к врачу, связка ключей, тоненькая, почти самиздатовская брошюрка “Дьявол наше имя — дьявол мы сами”.

Недоставало только “барбарисок” (их наверняка сожрал Арик). Зато прибавились фотографии.

Фотографии.

Для того чтобы рассмотреть их — уже в полном одиночестве, — ей нужно хорошенько подготовиться. Как необходимо готовиться к тому, чтобы вырвать зубы у гадюки.

А пока она начнет с чего-нибудь невинного. С брошюрки “Дьявол наше имя — дьявол мы сами”, например.